"Ишь, размечталась!"

[Ж.Г.]

Могут ли совпасть мысли изгоя класса - тринадцатилетней школьницы, которую, мягко говоря, не слишком любят и одновременно побаиваются одноклассники и одноклассницы, и её учительницы, работающей с классом мажоров? О чём эти мысли? Как ни удивительно, но не о мести, а всего лишь о справедливости. Хоть какой-то. Мысли о том, что неплохо было бы для равноправия ввести в школе розги, у меня действительно были.



Литература. Люблю ли я её? В смысле, как школьный предмет. Не очень. Но она всё-таки мне интереснее, чем математика, к которой у меня со слов математички, «незаурядные способности». Сочинение. Люблю ли я сочинения? Смотря какие. Такие, как сегодня, не люблю. Какое сегодня сочинение? По одному из произведений одного из классиков русской литературы. Почему я не люблю такие сочинения? Потому, что это, по сути своей, и не сочинения, а изложения того, что написано о произведениях в учебниках. «Шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству, расстрел на месте», как говорится. Не в прямом смысле, конечно, а «двойка» или даже «единица» за несогласие с учебником.

В кабинете сравнительно тихо – даже «Мыкыта» пытается что-то «сочинять», вспоминая главу учебника, в которой написано то, что надо переписать своими словами. Почему «Мыкыта»? Нет, он не украинец, он получил это прозвище ещё в первом классе из-за своей фамилии «Никитин» и из-за своей откровенной туповатости - настолько серьёзной, что он, когда пытается что-то вспомнить, начинает пыхтеть и «мычать» от усердия. Так и появился «мычащий» на уроках сначала «Мыкытин», а затем - «Мыкыта». Прозвала его так Ленка – красивая (чего не отнять, того не отнять) миниатюрная девушка с очень вздорным характером и моя главная «вражина» тоже с первого класса. Оторвавшись от тетрадного листка, я бросаю мимолётный взгляд на неё, но она сейчас занята сочинением. Хоть и не пыхтит, и не «мычит», но мой взгляд не замечает. Откуда-то сзади слышно тихое перешёптовывание и даже хихиканье. Это, конечно, Викуся и Витуся. На самом деле зовут их Викторией и Виктором, но все в классе называют Викусей и Витусей: они встречаются, как девушка и парень. Об этом знают в классе все - даже такой изгой, как я, и ходят слухи о том, что они уже даже не только целовались, несмотря на то, что им, как и мне, ещё нет и четырнадцати лет. Учителя уже и не пытаются рассаживать Викусю и Витусю, хоть они всегда находят, о чём пошептаться и над чем похихикать во время уроков. Хорошо, хоть не целуются. Или ещё кое-чего не делают. Счастливые они всё-таки – я испытываю зависть: как бы я хотела учиться в одном классе с парнем, который мне очень нравится, но, увы, мне не повезло так, как повезло им.

Мой взгляд случайно скользнул по «Кривой Ноге». Кто это, спросите? Учительница русского языка и литературы. Я не знаю, когда и от кого она получила это прозвище – это произошло, вероятно, ещё до того, как я пошла в школу, но оно, это прозвище, как мне кажется, очень ей подходит по двум причинам: у неё действительно кривые ноги, и её зовут Клавдией Николаевной. «К.Н.» - «Кривая Нога». К тому же, имя «Клавдия» с латыни можно перевести, как «Хромая», хотя с его происхождением на самом деле всё-таки всё гораздо сложнее, чем кажется. Но это не так уж и важно сейчас: «Что это с Кривой Ногой? Она застыла за учительским столом так, как будто подобно жене библейского Лота "превратилась в соляной столп". О чём она сейчас думает?» На какие-то мгновения мне даже становится жаль её, мучающуюся с классом, в котором я учусь: скажу честно, что завидовать такой работе явно не стоит. Сейчас мне действительно жаль «Кривую Ногу», несмотря на то, что большой симпатии к ней я не испытываю, как и она ко мне...

«Кривая Нога» смотрит, к счастью, не в мою сторону, но я всё равно достаточно быстро отвожу взгляд. О чём она сейчас задумалась так, что, видимо, не слышит ни пыхтения «Мыкыты», ни шёпота Витуси и Викуси, ни даже того, что Ленка зачем-то уронила ручку и полезла под стол доставать её – может, у неё там где-нибудь «шпоры»? Что я вообще знаю о «Кривой Ноге»? Что вообще ученики в большинстве случаев знают о своих учителях? Гораздо меньше, чем учителя об учениках. «Кривая Нога», вот, наверняка знает о том, что знает весь класс: о том, что моя задница время от времени получает ремня, и о том, что это наверняка случится, если она поставит мне двойку. Она сама в детстве по заднице получала за двойки или нет? Сколько ей лет? За сорок, наверное, а тогда, во времена её детства, большинство детей получали ремня. Так что, если она сама, допустим, и не получала, то таким видом наказания её не удивишь. Я даже усмехнулась, представив себе её в детстве, оказавшуюся «белой вороной» - мной наоборот: вдруг, она была единственной в классе, не получавшей ремня. Сейчас-то я уже развеяла тот миф, что я единственная такая не только в классе, но и на всей Земле, поэтому мне стало легче, чем раньше. Не заметила мою усмешку?

Нет, она по-прежнему сидит «соляным столпом» и о чём-то думает, не замечая ничего вокруг себя. А что если?! А вдруг она не была никаким исключением? Я даже представила себе, как тринадцатилетняя ещё не Клавдия Николаевна, а Клава, спускает трусы и ложится на диван, подставляя зад под ремень её отца. О, Боже! Что же она тогда думает о моих одноклассниках и одноклассницах? Её ведь наверняка пороли за меньшее, чем то, что они порой вытворяют? Наверняка ведь думает о том, что многим из них такая воспитательная процедура очень не повредила бы! Да что говорить, я и сама об этом иногда думаю: «Мыкыта» вон за эту неделю уже вроде три пары получить успел и ничего! А для меня любая двойка – почти гарантированный ремень! Где справедливость? Я кажется даже поморщилась от того, что не нашла эту самую справедливость. Да ладно я – у меня родители-«роботы» бездушные, но вот взять, например, парня, который мне очень нравится – он не в этой школе учится и старше меня на год, но я уже точно знаю о том, что его зад хорошо знаком с ремнём! Он – что? – учится хуже «Мыкыты»? Или ведёт себя хуже Ленки? Лучше! Так почему же нам с ним – ремень, а им - нет?! Они же даже не догадываются о том, как это больно! Может, «Кривая Нога» об этом тоже думает?


После последнего урока нас пятерых отправляют к специально переоборудованному кабинету. Мы сидим на длинной скамеечке: слева от меня «Мыкыта» и Витуся с Викусей, справа – Ленка. Обе (Викуся и Ленка) стараются держать от меня дистанцию как можно больше - так, как будто я – заразная. Напротив закрытая дверь, на которой висит табло, похожее на светофор для пешеходов – с двумя, красной и зелёной, ячейками. Только не круглыми с изображением фигурок человечков, как сейчас, а прямоугольными с надписями – я такие видела в старых фильмах. «Светофор» пока выключен, поэтому понять, что написано на его ячейках невозможно. Но я догадываюсь, что там не «Стойте» и «Идите», как в фильмах, а что-то другое...

- А что такое розги? – спрашивает «Мыкыта» перед этим изрядно попыхтев и «помычав», что означает то, что он пытается думать.

Я вижу, как сидящий рядом с ним Витуся вздрагивает, но быстро берёт себя в руки (рядом же Викуся) и с ехидством отвечает:

- Ну, ты, «Мыкыта», и дуб всё-таки! Это такие прутики с дерева, которыми тебя сейчас будут бить по твоей толстой (да, «Мыкыта» толстоват) и ленивой (да, он не только туповат, но ещё и ленив) заднице! Что такое «дерево» - знаешь? Ветки на нём видел?

- Это очень больно? – «Мыкыта» заметно бледнеет.

- Откуда я знаю! – голос Витуси из ехидного становится раздражённым.

- А вас тоже будут ими бить? – попыхтев, спрашивает «Мыкыта».

- Да! – Витуся отвечает так коротко, как ещё, наверное, никогда в жизни, и я замечаю, что они с Викусей тоже бледнеют и берутся за руки. Как же я им сейчас завидую! Они думают, наверное, что если меня отец не раз порол, то мне сейчас не страшно? Страшно. Тем более, что сегодня предстоит не ремень, а розги. Тем более, что не дома, а в школе. Как бы мне хотелось, чтобы меня сейчас взял за руку тот парень, который мне очень нравится! Но его рядом нет и быть не может – он учится в другой школе.

Появляется «Кривая Нога», как обычно, громко стуча каблуками. Наверное, ей хочется быть выше, чем она есть. Наверное, потому что сейчас она будет пороть розгами нашу пятёрку, из которой ниже её только миниатюрная и стройная Ленка. «Кривая Нога» молча отпирает дверь кабинета ключом (она и в свой-то кабинет русского языка и литературы никого из учеников до звонка не пускает), так же молча заходит и закрывает за собой дверь. Почти сразу же включается табло-«светофор» и я вижу зелёную надпись «Следующий!». Попыхтев и «помычав» туда входит «Мыкыта», закрывает за собой дверь и «сигнал светофора» сменяется на красную надпись «Не входить! Идёт порка!»

- Почему так тихо? – нарушает, наконец, тишину Викуся. – Почему «Мыкыта» не орёт? Может, это и не больно совсем?

- Если бы не было больно, зачем бы пороли? – Витуся бледнеет ещё больше, но всё же объясняет подруге то, что наверняка там звукоизоляция, а я замечаю, что они уже не держат друг друга за руки, а обнимают пониже спин. Мне становится их уже жалко: Ладно, тупой «Мыкыта» - он на самом деле не только тупой, но и ленивый, поэтому, может быть, «Кривая Нога» и права в том, что его не мешало бы хорошенько выпороть, но этих «Сладкую парочку-Твикс»-то за что? Я только сейчас понимаю, что они действительно любят друг друга. И понимают то, что задница предназначена не только для того, чтобы на ней сидеть и ходить в туалет, наверняка лучше меня: даже я – изгой класса слышала о том, что они вроде уже даже занимались сексом, как взрослые! И вот сейчас их задницам достанутся розги! Их ещё никогда не пороли, поэтому они никогда не думали о стрингах во время порки, как я. Только поэтому!Да, за что же их пороть? За то, что они любят друг друга? Я сразу же нахожу возражение самой себе: «А нечего уроки прогуливать! Могли бы и во внешкольное время в кино сходить! Мне тоже за такое "прилетает" от отца!»

Красный сигнал переключается на зелёный «Следующий!», Витуся неохотно отрывается от Викуси и поднимается со скамейки.

- Ты меня подождёшь? Там. С той стороны... - каким-то не своим голосом спрашивает Викуся.

- Подожду, - голос Витуси тоже не похож на его обычный. - Только в кино сегодня не пойдём, наверное, - там сидеть надо...

- Просто погуляем тогда...

Витуся заходит в кабинет, «светофор» переключается, а я вновь чувствую сильнейшую зависть: ну почему мне даже в этом не везёт?! Почему меня никто не будет ждать с той стороны кабинета для наказаний?

Сидим молча, я вижу только, как вздрагивает Викуся. Так, словно она слышит свист розги и вскрики Витуси. Может, она и правда их чувствует?

«Светофор» вновь переключился, и в кабинет уходит Викуся. Мы остаёмся на скамейке вдвоём с Ленкой, с которой терпеть не можем друг друга с первого класса...

Я молча уставилась на красную надпись, думая о том, что через несколько минут она сменится зелёной и туда пойду я. С каким-то странным любопытством я отметила, что уже не испытываю ни малейшего волнения. Когда я дома ждала появления отца в моей комнате или шла к нему в кабинет «на ковёр», то у меня всегда оставалась хоть маленькая надежда на то, что всё обойдётся без порки, а сейчас такой надежды не было – «приговор» уже вынесен.

- Неужели тебе совсем не страшно? – я даже не сразу поняла, что это произнесла Ленка: и потому, что она избегала напрямую разговаривать со мной уже не один год, и потому, что её голос был совсем не похож на её обычный и звучал как-то жалко.

Я вздрогнула, посмотрела на неё, какую-то съёжившуюся и дрожащую, и коротко и достаточно зло ответила:
- Нет!

Соврала ли я тогда ей? Пожалуй, почти не соврала.

- А мне страшно. Знаешь, что мне вчера отец сказал? Он сказал то, что слишком избаловал меня; то, что меня давно следовало бы хорошенько выпороть, и то, что очень хорошо, что в школе ввели порку в качестве наказания.

- Всё правильно он сказал, - тем же тоном ответила я.

- Но я не хочу, - в глазах Ленки появились слёзы.

- Думаешь, я хочу, чтобы меня пороли? Но если бы я вела себя так, как ты, то меня отец порол бы, если не каждый день, то два-три раза в неделю точно! – призналась я.

- Ты подождёшь меня там, у выхода? Так, как Витуся ждёт Викусю? – внезапно взмолилась она.

- Я тебе – что? – лесбиянка, что ли? – я аж отшатнулась в сторону, несмотря на то, что Ленка сидела достаточно далеко от меня. – Если бы я даже и была лесбиянкой, то уж точно не с тобой!

- Думаешь, я – лесбиянка?! – возмутилась она на мгновенье, и я услышала голосок привычной Ленки, но он вновь изменился на жалкий:
- Просто мне очень страшно... Так страшно, что я не переживу эту порку, если меня никто не будет ждать... - Ленка откровенно расплакалась.

- Да перестань ты! Ничего с тобой не случится, как ничего не случится ни с «Мыкытой», ни с Витусей и Викусей, ни со мной. Ну, поорёшь, поплачешь несколько минут. Ну, сегодня и завтра, наверное, сидеть будет не очень удобно, - неожиданно для самой себя я начала успокаивать её.

- Всё равно страшно, - Ленка всхлипнула. - Хочешь, я на колени перед тобой встану? - она поднялась со скамейки. – Прости меня за всё, что я делала...

- Ты спятила, что ли? Прекрати! – я подумала о том, что она и на самом деле, того и гляди, бухнется на колени передо мной так, как в древности просили прощения у всех приговорённые к смертной казни, - историю я люблю, и в этот же момент краем глаза заметила «зелёный светофор» для себя. Медленно поднялась со скамейки, чтобы идти в кабинет для наказаний.

- Так ты подождёшь?

Взгляд Ленки был таким, что я коротко ответила:
- Да! – после чего вошла в кабинет.

- Хоть тебе-то не надо объяснять, как ложиться на кушетку и зад заголять? – услышала я усталый голос «Кривой Ноги».

- Нет, Клавдия Николаевна, - я отрицательно качнула головой, не поднимая на неё взгляда, как обычно делала при разговорах с отцом, когда понимала, что мне грозит порка, и неожиданно для себя спросила:
- А что? Кому-то надо было объяснять?

- Да всем троим перед тобой. Чуть ли не как Бабе-Яге из сказки приходилось показывать Иванушке, как на лопату садиться, чтобы в печке оказаться! – такого чувства юмора от «Кривой Ноги» я никак не ожидала и чуть не рассмеялась, представив себе, как бы она показывала «Мыкыте», Витусе и Викусе, как ложиться на кушетку и оголять зад.

- Уяснили? – переспросила я, направляясь к кушетке.

- Уяснили. Даже Никитин. Орал, правда, под розгами как будто его режут, и всё спрашивал, о том, за что ему такое наказание! Пришлось объяснить, что за гигантскую лень: ну, не понимаешь ты, подойди ко мне после уроков и спроси! – я никогда не думала, что она может быть настолько разговорчивой о чём-либо, кроме своего предмета.

- А Витуся и Викуся? – поинтересовалась я, спуская трусы, задирая короткую форменную юбку и ложась на кушетку без всякого страха.

- О, эти тоже орали! Но! – «Кривая Нога» сделала странную паузу и продолжила:
- Я тебе сейчас по секрету скажу, что Витуся, получив своё, попросил ему же всыпать и часть Викусиных, чтобы ей меньше досталось. Пришлось объяснить, что у неё для этого есть собственная задница: вместе уроки прогуляли – оба и будут наказаны! А Викуся потом спросила у меня о том, просил ли Витуся об этом, и если просил, то я не должна была соглашаться на такую «сделку».

- Вы это серьёзно? – спросила я, уже готовая к порке.

- Вполне! – ответила она, цокая каблуками в моём направлении. – Они не такие уж плохие, как иногда кажутся, но это не значит, что их надо прощать за прогулы.

- Стойте! «Мыкыту» за лень, Витусю и Викусю за прогулы, а меня-то за что пороть собираетесь?! – удивительно, но я только в этот момент подумала о том, что меня сегодня пороть вроде бы и не за что.

- Как это - за что? А что за чушь ты написала в сочинении?





«Что за чушь я написала в сочинении?» - я посмотрела в свой листок и с ужасом поняла, что все свои мысли о мыслях «соляного столпа» выложила на него. «О, Боже! – я быстро убрала листок в рюкзак и вырвала из черновика другой – сочинение, к счастью, не было каким-то контрольным и писалось на обычных тетрадных, а не на проштампованных печатью школы листках. - Сколько времени-то осталось до конца урока?! О, Боже! – совсем мало!»


На автобусную остановку после уроков я вышла, глядя себе под ноги и думая только о том, какая же я всё-таки дура: «Ишь, размечталась! Не будет никому из них ничего: ни «Мыкыте» за лень, ни Витусе и Викусе за прогулы, ни Ленке за её вздорность! Только тебе завтра наверняка будет, если то, что ты успела написать заново, не вытянет хотя бы на трояк! Не розги в школе, конечно, будут, а ремень - дома. И с Ленкой ты не помиришься никогда, потому что она никогда не извинится ни за что!»

Автобус подошёл полупустой, и я, по-прежнему глядя только себе под ноги, устроилась на сиденье со своими мрачными размышлениями.

- Катя, представляешь, я сегодня «отрубилась» на уроке, - услышала я знакомый голос за спиной и обернулась. «Господи, только здесь их мне не хватало!» - я увидела, что на соседнем сиденье спиной ко мне сидят «Кривая Нога» и математичка, и притихла.

- Это как? – не поняла математичка.

- Да вот так! – «Кривая Нога» понизила голос почти до шёпота, но мне всё равно было всё слышно. – Посмотрела на класс и размечталась о том, что в школе ввели розги! Думала о том, кого сегодня стоило бы хорошенько высечь. Ну, Ленку – само собой, Никитина – туп, как дерево, так ещё и ленив – совершенно не хочет ничего делать. Викуся и Витуся – неплохие ребята и, кажется, по-настоящему влюблены друг в друга, но это не значит, что им можно на пару прогуливать уроки. А Снежана сегодня вообще как-то странно себя вела: писала-писала сочинение, потом вдруг листок сунула в свой рюкзак и начала писать заново – я ещё не проверяла, конечно, но вряд ли она успела за оставшееся время что-нибудь толком написать. Странно, правда?

Я в ужасе выскочила из автобуса на следующей же остановке и остановилась: «Это - что было? Неужели я тогда, на уроке, считала мысли «Кривой Ноги»? Я – телепатка, что ли? Вроде раньше никогда за собой такого не замечала!»

[Mädchen]

Красивая, в смысле хорошая мечта, розги в школе👍
Красивая и ещё чистая школьная любовь Викуси и Витуси. Заступиться за свою девочку,  как это мило, но просить лишь часть ударов? Как-то несерьёзно,  не по-пацански)))

[Эмилия]

Милая фантазия. Тоже были в школе похожие мысли, как у единственной поротой)

[pan_senator]

Знаешь, что мне вчера отец сказал? Он сказал то, что слишком избаловал меня; то, что меня давно следовало бы хорошенько выпороть, и то, что очень хорошо, что в школе ввели порку в качестве наказания.

Эх, жаль, что такое бывает только в сказках. Жанна, спасибо за рассказ. Понравился.