Беседа в самолете

[Эмилия]

                                                                         
Самолет поднимался над мерцавшими внизу огнями мегаполиса с громким гулом. Как всегда при взлете заложило уши. Острая резь в барабанных перепонках казалась почти невыносимой, и Роберт судорожно моргал, пытаясь от нее отвлечься. Так ведь и оглохнуть можно. Говорят, многие глохнут вот так. Неужели нельзя ничего сделать... А к черту, одернул мужчина себя. До сих пор не оглох и не оглохнешь. Вроде таблетки какие-то есть, можно было купить. Но об этом все время думается только несколько минут, до и после голова занята другим. Женский голос из динамиков что-то бормотал про технику безопасности. Очень ценная информация. Неизбежно всех спасет, когда самолет взорвется... Лайнер выравнивал курс, боль в ушах понемногу отпускала, зато усиливалась головная. И это только начало. А лететь в другое полушарие. Надо как-то заставить себя заснуть. Легко сказать – надо...
- Хотите таблетку? – другой голос. Совсем рядом. Повернул голову от иллюминатора к соседке. Странно, казалось, что соседнее кресло только что было пустым. Вот что значит – две бессонные ночи... - От головы, - пояснила миловидная темноволосая девушка. Протянула ладонь. Белая кожа, снежно-белая, как выразился бы поэт. И множество колец на пальцах. Едва не на каждом. И белый кругляшок таблетки на ладони.
- Спасибо, - взял, бросил в рот, запил водой.- Вы доктор?
- Астрологических наук, - рассмеялась девушка. – Нет, просто у вас вид пришибленный. Устали?
- Очень, - со вздохом ответил Роберт. Мрачный старик, сидевший с газетой через проход, хмуро на них покосился. Облегающее красное платье. Открытые плечи. Сверкающее разноцветными камнями ожерелье на шее. И не боится она вот так летать? Впрочем, наверное, это просто стекляшки.
- Расстройство сна, - кивнула она. – Часто встречается у занятых людей. Как вас зовут?
- Роберт.
- Вероника, - протянула руку. Неловко пожал. В глазах на секунду помутнело.
- Вы простите, я часто плохо переношу полеты, - в иллюминаторе огни города сменила окутанная ночным мраком равнина. Где-то вдалеке стюардесса уже начала разносить напитки.
- Часто бывает, - кивнула. – Лететь долго, до самого Нью-Йорка.  Насовсем?
- Да, - ответил прежде, чем подумал.
- Тогда надо отметить, - Вероника улыбнулась и тут же вынула из под сиденья высокую бутылку шампанского.
- Нельзя же, - Роберт удивленно глядел на попутчицу, которая уже украсила столики двумя стеклянными бокалами и приготовилась откупоривать бутылку.
- Можно, - хихикнула и сделала хитрую гримаску, только украсившую круглое бледное лицо. – Теперь все можно, Роберт.
Разлили вино по бокалам. Чокнулись, произнеся все положенные фразы. Салон утонул во мраке, видимо, выключили свет на ночь, и только слабое лунное сияние освещало лица пассажиров.
- Уже есть там работа?
- Да, парочка проектов. Не ахти что, но не пропаду... - разговор под шампанское шел хорошо, даже головная боль как будто отпустила, как и вечный страх перед полетами. Будто сидели не в узком салоне самолета, а в уютном купе роскошного поезда. – А у тебя? – переход случился сам собой.
- А мне не нужно, - загадочно отозвалась Вероника. – Я лечу транзитом. Сама живу в другом месте. Думаешь, там будет лучше?
- Я так надеюсь, - помрачнев, ответил Роберт, и вдруг со стоном добавил: - Нужно же человеку на что-то надеяться.
- Нужно, - серьезно кивнула она. – А ты никогда не хотел просто заснуть и проснуться в совсем-совсем другом месте? Где все по-иному? И где нет этого... всего.
- Всем этого иногда хочется, наверное, - снова захотелось спать. Но ведь заснуть не получится. Чертова бессонница, чертов самолет... Хоть с компанией повезло.
- А ведь это несложно, - Вероника посмотрела на него, и от странного взгляда темных глаз мужчина вдруг поежился. Темнота, тишина. И два бездонных колодца перед ним, в которые можно провалиться одним неосторожным движением. Тряхнул головой, сбрасывая морок. – Хочешь прямо сейчас заснуть?
- Очень хочу, - признался Роберт. – У тебя и снотворное есть.
- Не совсем, - девушка убрала столик и достала небольшой тряпичный узелок. Развязала тесемку. Роберт различил бледно-синий порошок. – Наклонись, понюхай.
- Это что, кокаин? – ужаснулся мужчина.
- Лучше, - подбодрила Вероника. – Давай. Уснешь надолго. Не бойся, карманы не обчищу.
- Да было бы что, - он покосился на ожерелье, кольца на пальцах. Конечно, он не ювелир, но почти уверен, что они настоящие. Ей с него взять нечего. Была – не была... Вовсе не хочется еще десять часов трястись в этом летающем катафалке, не смея сомкнуть веки. Наклонился. Вдохнул. Запаха будто вовсе не было, только тяжелый аромат ее духов сделался еще сильнее. Недоуменно поднял глаза. А через мгновение лунный свет померк, и тьма обрушилась на него всесильным водопадом.
                                                                                              ...
Очнулся, лежа на холодном каменном полу. Поспешно вскочил, недоуменно оглядываясь. Красноватый свет множества факелов освещал просторную залу. Посреди нее возвышалась огромная мраморная статуя женщины в высоком шлеме и с длинным копьем в руке. Перед ней стоял широкий искусно обтесанный белый камень, достававший примерно до пояса изваяния. А вокруг него полукругом застыли женские фигуры в длинных черных одеяниях. Он насчитал десяток. И еще одна, выше других, в красном... Покрутил головой. Протер глаза. В памяти смутно всплыл самолет. Америка. Шампанское... Оглядел себя. Обнаженный торс. Длинные холщовые штаны. Босые ступни. Где его новый костюм? И карманы? Банковские карты в карманах!
Одна из дев подошла к нему. Молча взяла за руку и повела к статуе. Холодные пальцы. Отрешенный взгляд. Он не сопротивлялся, идти было некуда. Лишь продолжал моргать и трясти головой. Но без толку. Наваждение не уходило. И вот он возле камня. Вероника, ни капли не изменившаяся, в том же платье, в том же ожерелье, посмотрела ему в глаза и протянула левую руку для поцелуя. Будто зная, что следует делать, коснулся губами одного из колец, сверкавшего изумрудным огнем.
- Вероника... Где...
- Меня здесь зовут Леди Айма, - ледяным голосом ответила та. – Пригуби чашу.
Ему поднесли какой-то дымящийся отвар. Глоток ожег небо и гортань.
- Ты достоин пройти испытание и пролить свою кровь на алтарь Богини! – торжественно провозгласила Вероника-Айма. Повинуясь его жесту, лег лицом вниз на холодный камень. Краем глаза увидел, как одна из дев взяла в руки тяжелую треххвостую плеть. Щелкнула ею в воздухе. Замахнулась. Зажмурился, сдавил веки, надеясь очнуться.
Удар. Боль, пронзившая спину. Еще один. Еще. Еще. Жуткое орудие будто вгрызалось в мясо, но он не мог пошевелиться. Руки и ноги отказались повиноваться. Новый удар. Еще. Хвосты разирают кожу. Он застонал. Вскрикнул. Взвыл, как раненый пес...
- Ты недостоин! – грозно прорычала Леди Айма. – Ты оказался не в силах пройти испытание и недостоин Чертога Богини. Тебя ждет позорное наказание.
Удары прекратились. Торжественную атмосферу нарушил звонкий смех множества девичьих голосов. Его, как беспомощную грушу, подняли с места экзекуции и поставили на ноги.
- Несите лавку! Розги! Снимите с него штаны!
Штаны упали к щиколоткам. Беспощадные руки куда-то толкали и волокли. На него сыпались пощечины, подзатыльники, удары и шлепки. Наконец, его повалили на жесткую деревянную скамью.
- Можно я первая?
- Давай!
- Всыпь ему покрепче!
- Пусть будет стыдно!
Удар длинной гибкой ветки рассек ягодицы. За ним следующий. Еще, еще. Розги сыпались так часто, что Роберт не успевал среагировать, не успевал даже ничего подумать. Боль росла. Но не та, что продолжала жечь исхлестанную спину. Другая. Мелкая, постыдная. Но тем не менее весьма жестокая.
- Секите его нещадно! – распоряжалась Леди Айма. – Пусть ваши розги научат его терпеть боль! На год он в вашем распоряжении, а после повторим испытание.
- Вероника! – закричал он. Воспоминание огнем обожгло голову. – Вероника, когда я проснусь?
- А тебе не кажется, что ты спал всю жизнь, Роберт? – ответила она. – И только боль и позор сделают тебя достойным подлинного пробуждения. Секите его, секите! А после пусть станет вашим верным покорным рабом! Делайте с ним все, что пожелаете, о верные дочери Богини, покуда он не станет достоин меня!
                                                                                       ...
«Молния! Самолет турецких авиалиний, следовавший курсом Стамбул – Нью-Йорк, потерпел крушение над Средиземным морем у берегов Греции. На данный момент о выживших при аварии ничего не сообщается. По информации агентства, на борту находилось семнадцать граждан Российской Федерации. Новость обновляется»

[Mädchen]

Это плохо, когда самолёты падают.
Как только появилась Вероника, сразу поняла, что самолёт разобьётся.
Интересная интерпретация. Порка плетью по спине это типа гордость.
Порка на скамье розгами по попе позор.
Написано хорошо)

[Эмилия]

Это плохо, когда самолёты падают.
Как только появилась Вероника, сразу поняла, что самолёт разобьётся.
Интересная интерпретация. Порка плетью по спине это типа гордость.
Порка на скамье розгами по попе позор.
Написано хорошо)

Спасибо) Да, меня порка по спине совсем не возбуждает, но зато это так эстетично и романтично... Решила совместить)