Рассказ 6. Спустя два года после начала.

[pan_senator]

«В областном городе N...»

Квартира Наташки. Вечер.

Спустя день после начала...

– «Почти все женщины стремятся переделать мужчин, а когда это им удаётся, они теряют к ним интерес», — Наташка процитировала Марлен Дитрих.

– А-ха-ха! Точно не про меня!

– Ну, тебя, Владик! – обиделась Наташка и тихо заплакала.

Владик попытался, было, её обнять, но она оттолкнула его рукой.

В тот вечер они больше не говорили. Нервы были на пределе. У Наташки до сих пор тряслись руки.

Владик надел чёрный берет, снял с предохранителя автомат и вышел из квартиры.



База Отряда Милиции Особого Назначения. Утро.

Напротив ворот разместился БТР. У входа в штаб стоял часовой, вооружённый автоматом, и курил. На вышке, словно само внимание, затаился боец с пулемётом.

В штабе. Весь отряд почти в сборе.

Семь дней до...

– Поступила информация от товарищей из Конторы, – начал Майор, – что против нас готовятся покушения...

– Командир, не в первой же...

– Не перебивай, Толик! – строго произнёс Майор. – Нашим родственникам угрожают, понимаешь!

Поднялся гвалт. Каждый готов был порвать в клочья того, кто поднимет руку на святое для каждого – их родных.

– Командир, ты нас знаешь, мы и жизнь положить готовы, но наших защитим! – сказал Толик.

– Мы присягу давали! – произнёс Владик.

– Правильно, – крикнул, недавно прибывший в отряд, боец. – Родина в опасности. Мы остаёмся верны присяге!

Владику не понравилось, что Толик ставит на первое место своих родных. Владик задумался: «Да, почти каждый готов нарушить присягу, чтобы спасти своих родных... Если уж ты вызвался служить родине, то дела родины должны быть на первом месте... Хотя бы на словах и перед всеми... А так, да, по умолчанию... Но лучше эти мысли гнать от себя...»

Владика в последнее время терзали сомнения.

– Так точно! – послышались голоса остальных, и Владик потерял ход мыслей.

– Усилим охрану, своих родственников перевезём в безопасное место. И по одному не ходим!



База отряда. Ночь.

Пять дней до...

Поступил звонок, что в пригороде видели посторонних вооружённых людей. Отряд выехал на двух машинах.  Впереди ехала «Волга», сзади милицейский «Уазик» с открытой дверью и торчащим стволом пулемёта.

Раздались выстрелы. Полетели трассеры. «Волга» резко вылетела на обочину. Пули прошили кузов, пробили стёкла. Все успели повыскакивать из машины. Из «Уазика» первым выпрыгнул боец с пулемётом и с ходу открыл огонь. Следом за ним повыскакивал весь отряд и присоединился к пулемётчику, заняв «удобные», если это можно так назвать, позиции. Несколько человек побежали в обход. С двух сторон слышалась стрельба. «Волга» во всю полыхала.

Несколько бойцов скрытно подползли к стрелявшим и быстро их скрутили. Задержанные были похожи на двух бомжей, но с «калашами», ещё в их «засаде» были обнаружены «коктейли Молотова», несколько «магазинов» и всё.

– «Волгу» жалко, – произнёс водитель. – Вот бы дать вам в бога-душу-мать! – погрозил кулаком задержанным.



База отряда. Ночь.

На кануне.

Раздался телефонный звонок и дежурный снял трубку. Через секунду он её кинул и нажал кнопку тревоги, схватил рацию и передал:

– Жену Сашки похитили и изнасиловали!!!

Весь отряд готов был ринуться на спасение жены Сашки.

– Ведь мы знали, что так будет! – говорили бойцы. – Почему не уберегли? Ведь и план действий был на этот счёт. Пойдём и разберёмся!

– Да! – сказал один.

– Надо с их беспределом кончать! –  добавил второй.

– Тихо! –  сказал Майор. – На это и расчёт, что, если мы все двинемся, они могут устроить ещё одну провокацию, погибнут случайные прохожие и обвинят в этом нас.

– Почему её похитили? – сыпались вопросы. – Она же была на консперативке.

– Все «почему» потом. Сейчас надо действовать! Быстро! И хладнокровно!

Все побежали собираться. Майор остановил Владика:

– Постой!

– Командир, ты знаешь где она может быть?

– Я знаю с кем надо толковать, чтобы её вернули. Возле парка у бандитов конура. Туда и поедем, но перед этим надо будет усилить охрану нашей областной прокуратуры.

– А как она оказалась у них?

– Как-как! Сам не догадываешься? Не любят бабы слушаться. Думают, что с ними ничего не случится.

– Да знаю... – со вздохом произнёс Владик.

– Всё! «По коням!» —сказал Майор.

Бойцы на восьми машинах выдвинулись с базы.

– Хорошо, что сейчас Сашки рядом с нами нет, – сказал Толик. – Слушай, – обратился он к Владику, – а откуда узнали, куда ехать?

–  Командир всё выяснил, – ответил Владик.

Когда машины находились в ста метрах от здания УВД – по колонне открыли огонь трассирующими. Стреляли с нескольких сторон: со стороны парка, из самого Управления и с гостиницы, которая находилась рядом. Все пути были отрезаны. Бойцы вели ответный огонь и прижимались к стене здания Управления. Пули рикошетили от стен, оставляя в них глубокие следы. Один из милицейских «уазиков» горел.

– На штурм! – скомандовал Майор.

Бойцы ворвались в здание Управления, при помощи прикладов и кулаков скрутили бывших коллег, а ныне «перекрашенных», прошлись по всему зданию, запертые комнаты, где прятались бывшие коллеги, взламывались, и «перекрашенные» милиционеры получали, кто в челюсть, кто по физиономии. В одной из запертых комнат, под столом, оказались сотрудницы.

– Дамы, пардон! Мы тут немножко пошумим. Не переживайте, стрелять не будем, – попытался успокоить милиционерш Толик и пошёл взламывать двери дальше.

Бойцы быстро взяли под полный контроль здание Управления и разоружили «милиционеров-предателей», как они их называли. «Милиционеры-предатели» были напуганы, стояли без ремней и держали руками штаны. Они всё время твердили:

– Это не мы стреляли! Кто стрелял – не знаем!

– Вот умора! – сказал один боец, показывая на «голодранцев» в погонах и все засмеялись.

Последней взломали дверь в туалет, на последнем этаже, но там было ни души и из открытого окна шёл холод.

–  Суки! –  произнёс Владик. – Убежали!

Он на что-то наступил. Это оказалась гильза. Калибр был не от «калаша».

***

Квартира Наташки. Вечер.

День, когда всё началось.

Наташка стояла возле шторы и смотрела на стрельбу в городе, из окна было хорошо видно, как над городом летят трассирующие пули. По телевизору шла прямая трансляция стрельбы от CNN.

Наташка подбежала к телевизору и стала переключать телеканалы – везде показывали одно и тоже, только с разных ракурсов. У Наташки затряслись руки:

– Бандиты в городе? – всё время повторяла Наташка.



База Отряда. Ночь.

Владик шёл к выходу, когда к нему подбежал Толик:

– Куда направляешься?

– К Наташке. Еле отпросился у командира. Она же там рядом живёт.

– Ну ни х** себе!

– Я в процессе боя забыл про неё.

– А почему раньше не привёз её?

– А кто будет слушать моё мнение? У неё же папа дипломат!

– Па-па дипло-мат, – передразнил Толик. – Где ты её откопал?

– Места раскопок – за семью замками, – пошутил Владик и подмигнул Толику.

– Давай, я с тобой. Прикрою.

– Спасибо, но нет! Командир отпустил только меня.

– Ни пуха!

– К чёрту!



Квартира Наташки. Ночь.

– Владик! – Наташка кинулась на шею к Владику и разрыдалась.

– Тише-тише! – стал её успокаивать Владик, поглаживая по спине.

– Я так испугалась! – рыдала Наташка. – Ты жив!

– Всё кончилось! Тише-тише! Всё хорошо!

***

Босния, 1992 год.

Русский добровольческий отряд уходит в рейд. Вечер.

Сербские женщины крестят бойцов и благословляют их:

– Бог те благословио, браћа! Воjници вратите се живи! (Благослови вас Господь! Возвращайтесь живыми!)



Горный массив. Утро.

Как только отряд вышел к гребню, начался вражеский обстрел из автоматов и пулемётов. Отряд залёг вдоль гребня и открыл ответный огонь.

Командир, с позывным «Ус», пытался связаться по рации. Рядом взорвалась граната, «Ус» что-то кричал в рацию. Из рации отчётливо было слышно:

– Општи напад одложен за три сата (общая атака отложена на три часа)

– Ну, ё-моё! – произнёс, с возмущением, «Ус». – Какого хрена?

– «Ус», их не видно! Где же эти черти? – заорал Владик.

– Хрен их знает! Где-то на верху. Будь не ладны эти горы!

Пули отскакивали от камней, свистели над головой, рядом рвались гранаты. Одному бойцу пуля попала прямо в глаз. Второму бойцу осколком гранаты оцарапало ствол автомата.

Третий боец, пулемётчик, подбежал к командиру:

– «Ус», пулемётные ленты кончились.

И вдруг получил смертельный выстрел в спину:

– А-а! –  вскрикнул он и упал на землю.

– Снайпер! –  заорал Владик.

Очередной выстрел и разрывная пуля попала в бедро ещё одному товарищу. Осколком зацепило другого.

Бойцы, спасаясь от снайпера, стали скатываться в низ гребня. Враги, видя, что отряд добровольцев отступает, поднялись на гребень и стали кидать гранаты. Одна из гранат упала рядом с Владиком и «Усом». Она чудом не взорвалась...

***

Белград. Стари-град. Утро.

Спустя два года после начала.

Квартира Невены.

Владик лежал в постели вместе с красивой молодой сербкой и обнимал её. Солнце просвечивало сквозь щель между штор, и он немного жмурил глаза.

–  Вот такие дела, Невена, – произнёс Владик.

Невена приподнялась, опираясь правым локтем, и положила левую руку на грудь Владику.

–  Что было дальше? – спросила Невена и опустила свою голову ему на плечо.

–  Наташка обрадовалась, что я пришёл, что я жив. Потом она разрыдалась. Успокоилась. Мы пытались говорить, но всё было каким-то натянутым. Потом эта цитата... Потом она на меня обиделась... Я ушёл. Время было не спокойное. Скоро она уехала по делам за границу. А через семь месяцев случился путч и дело было не до встреч. Вообще тот год был неспокойным, богатым на события. В то время я служил в Отряде Милиции Особого Назначения и когда ты должен быть верен присяги, то, как в песне: «первым делом самолёты... а девушки потом».

–  Да выбрось ты ту цитату из головы.

–  Я не умею спорить.

–  Ну и не надо.

–  Да! Был один забавный момент, когда ещё на родине служил. Товарищ на «магазине» от «калаша» написал: «Друг». Я пошёл дальше и написал: «Подруга». Он не согласился, сказав, что слово «магазин» мужского рода, как и автомат, не говоря о патроне. Я настаивал на своём и в привёл пример: «пуля дура...». «Пуля – она, женского рода. И без пули твой патрон – гильза с потрохами». Видишь, Невена, я никогда не был мастером спора. Часто либо в дураках оставался, либо соглашался для вида, оставаясь, про себя, со своим мнением. В этот раз друг со мной согласился. Наверно так события по нам ударили, что хотелось чего-то большего получить от спора, нежели ради спортивного интереса или чтобы потешить своё эго псевдо-мастерством. Эх!

–  Послушал бы вас Сократ, да посмеялся бы, – улыбнулась Невена и поцеловала Вадика.

–  Вообще не мудрено, что Наташка пыталась меня изменить – она была человеком из Культуры...

На слове «Культура» Невена улыбнулась:

– Я тоже! – произнесла тихим шёпотом и поцеловала Владика.

–  Она часто выезжала за рубеж, – продолжал Владик, – (и каждый раз привозила разные буржуйские штучки), и не смотря на её культурное образование, ещё как любила «похулиганить», но в меру. Да и наше с ней знакомство произошло при весьма экстравагантных обстоятельствах. Она тогда находилась заграницей. В загранку был откомандирован и я. На неё там напали, а я вступился за неё. В общем за это, вместо благодарности, я получил по шапке и был откомандирован назад, чему я был неслыханно рад, несмотря на то что я своим благородным поступком завалил... дискредитировал... В общем, не важно. Мне всегда хотелось быть полезным Родине, быть её защитником. На своей родной земле.

Когда на душе становится трудно, вспоминаю, как нас бросали с вертушки в лесистую местность и на трое суток. Нам было запрещено что-либо есть и пить. В общем надо было из пункта «А» пройти в пункт «В» и выйти в пункте «С». В школьной тетрадке на уроке математики всё просто, а тут... А знаешь как Батя проверял, кто справился с заданием? Некоторые думали, что никто не увидит, камер нет, наблюдателей нет, то там ягодку сорвёт, то тут, то листик или корешок... Ручеёк найти вообще не проблема... Так вот, Батя ставил тазик с холодной водой и всех нас заставил снять берцы и встать в него. Организм не обманешь. Результат был виден на лице. Почти все завалили экзамен, кроме меня и ещё одного товарища. Да, отбор был жёсткий. Мне и в детстве всегда было интересно уметь выживать в труднодоступной местности и просто в экстремальных условиях.

Так вот, Наташка... Привезла она, как-то, из Лондона интересные журналы. И название было, как у древнеримского двуликого бога. Я было решил, что очередная порнуха. У нас на базе такой хрени было хоть завались. Особенно ценным была книга по восточным единоборствам. Вот это интересно. И как раз по нашему профилю. А порнуха... Ну да, иногда интересно побаловаться, когда делать нечего, да и когда Наташки не было на месте.

Так вот, а там сцены порки. И должен сказать, красиво всё оформлено. Смотрю, а у Наташки глаза загорелись, самой попробовать хочется, говорит, только, чур не сильно и перестанешь, когда скажу стоп. А мне приятно, раз предложила мне, то доверяет. Как наши шутят: «на полях любви, мы привыкли выполнять приказы». И отлупил я Наташку ремнём. Да как-то в раж вошёл. Она орёт, что хватит, а я продолжаю. И всё не могу насмотреться на её краснеющий и такой аппетитный, манящий зад. Нет бы мне остановится и об целовать его, погладить да пожалеть... Она реветь стала, как ребёнок. Тут я и остановился, мне так страшно стало, что Наташка меня убьёт! А она давай сквозь слёзы орать на меня. Истерику показную устроила. Я так растерялся. Вот надо же! Как проломить кумпол врагу или лопаткой сапёрной захреначить – пожалуйста, и без проблем, и в диком поле оказаться – не пропаду, а тут я растерялся и не знал, что делать. Самое страшное, я чувствовал себя последней сволочью. Стал вспоминать, что в таком случае делала мама, когда у меня были детские истерики. Она меня вела в ванну и заставляла холодной водой мыть лицо. Ну, Наташка не ребёнок, я решил её из душа полить. С трудом затащил в ванную и под струю. Она после этого довольно быстро успокоилась. Я помог ей снять мокрую одежду... Скинул свою и мы любили друг друга под тёплой струёй из душа. Незабываемый момент. А может один из лучших в нашей жизни. Мы оба испытали сильный стресс, мы оба испугались – у каждого был свой страх. Вода успокаивала... Потом продолжили в полной ванне и с пеной. Я потом узнал, что это было 14 февраля, на День Влюблённых. Ничего такое начало у нас было положено новых отношений в этот буржуйский день. Пусть этот день считают Днём Влюблённых там, за бугром, но это был наш день. И только наш. Никого больше! Она лежала на мне, я её обнимал, она сильнее впивалась своими губами в мои, и мы на короткое время погружались под воду. До чего я любил мять её аппетитный зад. Он был такой приятный, гладкий. А ещё она делала депиляцию волос с заднего прохода (спасибо буржуйской литературе и специализированным салонам по депиляции) и так приятно было по нему, выбритому под ноль, водить пальцем. Все эти манипуляции её очень сильно возбуждали, и такая пробегала дрожь по её телу, что эту дрожь ощущал своим телом и я. В те мгновения мы научились с ней достигать изменённого состояния сознания. Мы видели свет. Мы чувствовали там друг друга. Мы держались за руки и парили, парили. Мы опускались в самую глубокую бездну на самую высокую вершину. А потом было пробуждения и эта приятная слабость в мышцах. А потом мы просто лежали в постели и смотрели друг на друга. Меня Батя научил видеть ауру. И она была прекрасна у Наташки. Но просто так ауру не увидишь, нужно достичь определённого состояния. Наташка умела меня доводить до этого трансового состояния. Ах, аура, аура... Если бы это умение могло спасать жизнь... По бойцам можно было определить кто за день другой будет мёртв, аура тускнела, и меняла цвета... Пробовал я их не посылать на задание. Радовался, когда, придя с задания, они были живы. Но вот что меня удивляло, они были какие-то невесёлые. А потом, то один умрёт, подавившись, второй поскользнётся на кожуре и проломит себе череп. Всегда летальный исход. Я не знаю, верю ли я в бога, но я точно знаю, что я не бог. И от судьбы не уйти, как бы нам этого не хотелось и как бы мы не дорожили своими близкими...

Невена поднесла свой указательный палец к губам Владика и произнесла шёпотом:

–  Шшш! Я помогу тебе забыть... Иди ко мне...

Невена залезла на Владика, задрав ночную рубашку и впилась губами в его губы. Владик поддался к Невене, обхватил её руками, и их понесло далеко от войны, от мира суеты и вражды, лицемерия и ханжества. И был им виден свет и так хотелось остаться там, в тепле, покое, тишине. На самой вершине Мира средь развёрнутой бездны мироздания.

[pan_senator]

Наташка стояла возле шторы и смотрела на стрельбу в городе, из окна было хорошо видно, как над городом летят трассирующие пули. По телевизору шла прямая трансляция стрельбы от CNN.

Наташка подбежала к телевизору и стала переключать телеканалы – везде показывали одно и тоже...

Хорошо быть ребёнком, мир воспринимается не так страшно. Я тоже помню, когда и у нас стреляли и мы в прямом эфире смотрели, как у нас началась "война". Для меня это было приключением, как никак в знакомом мне городе стреляют - классно же! Родители и прабабушка пили валерианку...

Босния, 1992 год.
...добровольческий отряд уходит в рейд. Вечер.
Сербские женщины крестят бойцов и благословляют их.

Эх, жаль мир так устроен, что порой приходится служивым людям мыкаться по свету. Кроме как воевать ничего делать не умеют. И становятся солдатами удачи...

Белград. Стари-град. Утро.

Квартира Невены.

Владик лежал в постели вместе с красивой молодой сербкой и обнимал её. Солнце просвечивало сквозь щель между штор, и он немного жмурил глаза.

Хорошо, когда и на чужбине можно найти любящего тебя человека. На самом деле человеку для счастья мало надо. Дом. Уют. Рядом любящие люди.
Грустно читать истории о переломных исторических событиях. И за каждым литературным персонажем стоит чья то реальная жизнь.

– [Наташка] часто выезжала за рубеж [папа был дипломат] ...(и каждый раз привозила разные буржуйские штучки), и не смотря на её культурное образование, ещё как любила «похулиганить», но в меру.

Вот бы всем таких родителей-дипломатов 

Так вот, Наташка... Привезла она, как-то, из Лондона интересные журналы. И название было, как у древнеримского двуликого бога.

Эх... Хороший был журнал "Janus". Походу приказал долго жить. Их сайт канул в лету.

Так вот, а там сцены порки. И должен сказать, красиво всё оформлено. Смотрю, а у Наташки глаза загорелись, самой попробовать хочется, говорит, только, чур не сильно и перестанешь, когда скажу стоп. А мне приятно, раз предложила мне, то доверяет. Как наши шутят: «на полях любви, мы привыкли выполнять приказы». И отлупил я Наташку ремнём. Да как-то в раж вошёл. Она орёт, что хватит, а я продолжаю. И всё не могу насмотреться на её краснеющий и такой аппетитный, манящий зад. Нет бы мне остановится и об целовать его, погладить да пожалеть... Она реветь стала, как ребёнок. Тут я и остановился, мне так страшно стало, что Наташка меня убьёт! А она давай сквозь слёзы орать на меня. Истерику показную устроила. Я так растерялся.

Вот почему так происходит? Как сорвёт голову, так давай маши ремнём, пришлёпывая. И крики только раззадоривают, как укусы пчёл медведя - у него ещё больше возбуждения появляется и он с ещё большим остервенением продолжает отбирать мёд у пчёл.

Невена поднесла свой указательный палец к губам Владика и произнесла шёпотом:

–  Шшш! Я помогу тебе забыть... Иди ко мне...

Невена залезла на Владика, задрав ночную рубашку и впилась губами в его губы. Владик поддался к Невене, обхватил её руками, и их понесло далеко от войны, от мира суеты и вражды, лицемерия и ханжества. И был им виден свет и так хотелось остаться там, в тепле, покое, тишине. На самой вершине Мира средь развёрнутой бездны мироздания.

Как уже говорил чуть выше, здорово так найти на чужбине человека, который будет тебя любить. Одному в чужой стране плохо.

Но не будем о грустном. Главное у героя остались хорошие воспоминания. Интересно, а с Неверной они будут практиковать порку?   

[Secret Road]

Ох, как же все мрачно. И все равно проблески радости затемнить даже через такое пробились.

Хорошо быть ребёнком, мир воспринимается не так страшно. Я тоже помню, когда и у нас стреляли и мы в прямом эфире смотрели, как у нас началась "война". Для меня это было приключением, как никак в знакомом мне городе стреляют - классно же! Родители и прабабушка пили валерианку...

А я все детство смотрел записи всяких ураганов, цунами и терактов в ВТЦ – это тогда казалось таким веселым и интересным.