Кристофер Паолини. Эрагон. Брисингр.

[Archivarius]

У позорного столба

Роран сидел очень прямо и смотрел куда-то мимо Насуады, разглядывая складку в углу ее красного шатра.
Он чувствовал, что Насуада изучающе смотрит на него, но не желал встречаться с нею взглядом. В течение долгого времени, прошедшего в полном и мрачном молчании, он изучал и обдумывал все возможные и весьма скверные последствия своего поступка, и от напряжения у него стучало в висках. Очень хотелось покинуть этот душный шатер, выбраться наружу и глотнуть свежего прохладного воздуха.
— Ну и как мне с тобой быть, Роран? — спросила наконец Насуада.
Он еще сильнее выпрямился.
— Как тебе будет угодно, госпожа.
— Великолепный ответ, Молотобоец. Только он ни в коей мере не способен разрешить ситуацию. — Насуада отпила вина из кубка. — Ты дважды нарушил прямой приказ капитана Эдрика, однако, если бы ты этого не сделал, ни он, ни ты, да и никто из вашего отряда не остались бы в живых, и я так и не узнала бы, что у вас там произошло. Впрочем, твой успех не искупает твоей вины. Ты ведь и сам понимаешь, что совершил воинское преступление и обязан понести наказание, если мы хотим сохранить дисциплину в наших войсках.
— Да, госпожа. Она нахмурилась:
— Будь ты проклят, Молотобоец! Если бы ты не был братом Эрагона и если бы твое ослушание дало иные результаты, я бы недолго думая приказала тебя повесить!
Роран нервно сглотнул, представив себе, как на горле затягивается петля.
Средним пальцем правой руки Насуада принялась барабанить по подлокотнику своего трона, все ускоряя ритм. Потом перестала стучать и сказала:
— Ты хочешь и дальше сражаться вместе с варденами?
— Да, госпожа, — не задумываясь, ответил Роран.
— И какое наказание ради этого ты готов понести? Роран не стал особенно раздумывать:
— То, которое мне полагается, госпожа. Напряженное выражение исчезло с лица Насуады. Она кивнула, похоже, вполне удовлетворенная этим ответом.
— Я надеялась, что ты именно так и ответишь. Традиции и опыт прошлого дают мне только три варианта. Во-первых, я могу тебя повесить, но не повешу... по множеству разных причин. Во-вторых, я могу приказать нанести тебе тридцать ударов плетью и изгнать из рядов варденов. И в-третьих, наказать тебя пятьюдесятью ударами, но оставить здесь.
«Ну, пятьдесят ударов — это немногим больше тридцати», — подумал Роран и, собравшись с мужеством, спросил:
— А пороть меня будут прилюдно? Насуада удивленно приподняла бровь:
— Твоя гордость в данном случае значения не имеет, Молотобоец. Наказание должно быть суровым, чтоб и остальным неповадно было так поступать, а потому оно, конечно же, будет прилюдным. Если бы ты хоть вполовину был таким умным, каким представляешься, то и сам должен был понимать, нарушая приказ Эдрика, что последствия этого будут весьма малоприятными. Выбор, перед которым ты сейчас оказался, очень прост: либо ты остаешься с варденами, либо покидаешь своих друзей и семью и дальше идешь один, своим путем. Итак, что ты решил?
Роран гордо вскинул голову. Его разозлило, что она снова спрашивает о том, что он уже пообещал ей.
— Я никуда не уйду, госпожа Насуада. И не так уж важно, сколько плетей ты прикажешь мне дать; все это такая ерунда по сравнению с тем, что я уже пережил, потеряв дом и отца.
— Тут ты прав, — тихо промолвила Насуада. — Пятьдесят плетей с этим трудно сравнить. Один из магов, Дю Врангр Гата, будет наблюдать за экзекуцией, а потом подлечит нанесенные тебе рубцы. Но до конца залечивать твои раны он не станет, да и тебе запрещается обращаться к кому-то за лечением.
— Ясно.
— Экзекуция состоится, когда Джормундур сумеет собрать здесь большую часть воинов. А до того ты будешь оставаться под стражей в палатке возле позорного столба.
Роран был доволен уже тем, что не придется ждать дольше и неизвестно сколько дней жить в мрачном ожидании публичного наказания.
Он поклонился Насуаде, и она, махнув рукой, отпустила его.
Повернувшись на каблуках, Роран вышел из шатра. Двое стражников тут же заняли места справа и слева от него и молча повели его через весь лагерь к маленькой пустой палатке рядом с почерневшим позорным столбом, установленным на небольшом пригорке за пределами лагеря.
Столб был шесть с половиной футов в высоту, и у его верхнего конца имелась перекладина, к которой наказуемого привязывали за руки и которая вся была покрыта царапинами, оставленными ногтями тех, кому довелось тут получить свою порцию плетей.
Проходя мимо столба, Роран заставил себя не смотреть на него и побыстрее нырнул в палатку. Единственным предметом мебели там была расшатанная табуретка, на которую он и сел, стараясь дышать размеренно, чтобы поскорее успокоиться.
Прошло несколько минут, и снаружи послышался топот множества ног, звяканье оружия и доспехов — это вардены собирались вокруг позорного столба. Роран тут же представил себе эту многотысячную толпу, в которой наверняка будут и его односельчане из Карвахолла. Сердце у него тревожно забилось, на лбу выступила испарина.
Прошло еще с полчаса, и в палатку вошла колдунья Трианна. Она велела Рорану раздеться до пояса, что его несколько озадачило, но она, не обращая на его удивление никакого внимания, осмотрела его и пробормотала какое-то исцеляющее заклятье над тем его плечом, которое ему пробили арбалетным болтом. После чего Трианна объявила Рорана готовым к наказанию и велела ему надеть рубашку из мешковины.
Роран едва успел натянуть эту грубую рубаху, когда в палатку влетела Катрина, и сердце Рорана наполнилось радостью, смешанной со страхом.
Катрина посмотрела на него, потом на Трианну и низко поклонилась колдунье:
— Могу я минутку поговорить с мужем наедине?
— Конечно. Я подожду снаружи.
Как только Трианна вышла, Катрина бросилась к Рорану и обняла его. Он крепко прижал ее к себе, ведь они не виделись с тех пор, как он ушел в рейд вместе с отрядом Эдрика.
— Ох, как я соскучилась! — шепнула ему на ухо Катрина.
— И я, — ответил он тоже шепотом.
Они чуть отстранились друг от друга, чтобы можно было смотреть друг другу в глаза, и Катрина нахмурилась:
— Это несправедливо! Я ходила к Насуаде, просила тебя помиловать или хотя бы уменьшить количество плетей, но она отказалась.
Поглаживая жену по спине, Роран сказал:
— Не нужно было тебе к ней ходить.
— Почему это?
— Потому что я сказал ей, что в любом случае останусь с варденами, и намерен держать свое слово.
— Но ведь это же несправедливо! — снова вскричала Катрина, хватая его за плечи. — Карн рассказал мне, как ты там дрался! Ты же почти две сотни солдат уложил в одиночку! И если б не ты, никто из нашего отряда не уцелел бы! Насуаде, по-моему, надо было осыпать тебя подарками и похвалами, а не подвергать публичной порке, как какого-то преступника!
— Дело тут не в том, справедливо это или несправедливо, — сказал Роран. — Это необходимо. И на месте Насуады я бы отдал точно такой же приказ.
Катрина вздрогнула.
— Но целых пятьдесят плетей... Почему так много? Это же умереть можно, получив столько плетей!
— Можно, если у человека сердце, например, слабое. А обо мне не беспокойся. Меня пятью десятками плетей не убьешь.
Катрина попыталась улыбнуться, но не сумела, залилась слезами и уткнулась ему в грудь. Он прижал ее к себе, покачал, как ребенка, гладя по голове и бормоча какие-то слова утешения, но и у него на душе кошки скребли. Через несколько минут Роран услышал снаружи сигнал рога, понял, что время пришло, и, отстранившись от Катрины, сказал:
— Вот я о чем попрошу тебя...
— О чем же?
— Ступай в нашу палатку, опусти полог и не выходи, пока не кончится порка.
Катрина была потрясена.
— Нет! Я тебя не оставлю... Ни за что!
— Пожалуйста, сделай, как я прошу! Тебе ни к чему на это смотреть.
— А тебе ни к чему терпеть эту порку!
— Оставь. Не будем больше говорить об этом. Я понимаю, ты хотела бы остаться рядом со мной, но поверь, мне будет гораздо легче, если я буду знать, что ты этого не видишь. Я сам во всем виноват и вовсе не желаю, чтобы и ты мучилась вместе со мной.
У Катрины окаменело лицо.
— Но я же все равно знаю, что тут с тобой будут делать! И мне будет ничуть не легче, даже если я этого и не увижу. Ну хорошо, я сделаю так, как ты просишь. И только потому, что, как ты говоришь, тебе будет от этого легче. Ты ведь и сам знаешь, что если б я могла подменить собой тебя во время этой порки, то с радостью сделала бы это. Ах, если б это было возможно...
— Так ведь и ты прекрасно знаешь, — сказал Роран, целуя ее в обе щеки, — что я никогда бы не позволил тебе страдать вместо меня.
Глаза Катрины вновь наполнились слезами, и она так крепко обняла его, что ему стало трудно дышать.
Они еще не успели разомкнуть объятий, когда в палатку решительным шагом вошел Джормундур, а за ним — двое Ночных Ястребов. Катрина высвободилась из рук Рорана, молча поклонилась Джормундуру и, не говоря ни слова, выскользнула из палатки. Джормундур сказал:
— Пора!
Роран кивнул, встал и позволил вывести себя из палатки к позорному столбу. Вокруг толпились вардены — люди, гномы, ургалы, — все стояли в напряженных позах, выпрямившись, расправив плечи. Мельком оглядев толпу, Роран посмотрел на далекий горизонт и постарался собрать все свое мужество и не обращать на собравшихся внимания.
Двое стражников привязали его руки за кисти к верхней перекладине, а Джормундур, обойдя столб, протянул Рорану деревянный нагель, обшитый кожей, и тихо посоветовал:
— Возьми в рот и как следует закуси зубами. Очень полезная вещь. По крайней мере, не будешь кусать себе губы или язык.
Роран благодарно кивнул и открыл рот, позволив Джормундуру вложить ему нагель между зубов. Вкус у дубленой кожи был горько-кислый, как у незрелых желудей.
Хрипло пропел рог, загрохотал барабан. Джормундур зачитал обвинительный приговор, и охранники срезали с Рорана рубаху из мешковины.
Он невольно вздрогнул, когда холодный воздух коснулся его обнаженного торса.
За мгновение до удара Роран успел еще услышать свист плети в воздухе, и ему показалось, будто к коже приложили раскаленный железный прут. Непроизвольно выгнув спину, он впился зубами в нагель и застонал, но, к счастью, нагель приглушил этот стон, и его почти никто не услышал.
— Один! — громко выкрикнул палач.
Второй удар снова заставил Рорана застонать, но потом он уже полностью овладел собой и хранил молчание, твердо решив не выказывать слабости перед многотысячной толпой.
Порка оказалась не менее болезненной, чем любая из тех тяжких ран, которые он получил в последнее время, однако уже после дюжины ударов он перестал сопротивляться боли и впал в какое-то полубессознательное состояние, похожее на транс. Поле зрения у него резко сузилось, и теперь он видел перед собой только истертую, исцарапанную поверхность столба; временами сознание и вовсе покидало его, и на короткие промежутки времени он точно падал в некий темный колодец.
Казалось, времени прошло очень много, но тут Роран услышал чей-то глуховатый, точно откуда-то издалека доносившийся голос:
— Тридцать!
И его охватило отчаяние. «А я выдержу еще двадцать ударов?» — подумалось ему. Но мысль о Катрине и будущем ребенке придала ему сил.

Очнувшись, Роран обнаружил, что лежит на животе в палатке, где живут они с Катриной, и Катрина стоит возле него на коленях, гладит его по голове и что-то ласково бормочет ему в ухо, а кто-то другой в это время смазывает рубцы у него на спине чем-то липким и холодным. Роран поморщился, когда этот невидимый лекарь задел какое-то особенно болезненное место.
— А я бы не так стала лечить подобные раны, — услышал он надменный голос Трианны.
— Если ты лечишь всех своих пациентов так, как лечила Рорана, — ответила Трианне какая-то другая женщина, — то просто удивительно, как кто-то из них вообще жив остался! — И Роран узнал этот голос: он принадлежал Анжеле, той странной колдунье-травнице с ясными глазами.
— Ну, уж этого я не потерплю! — заявила Трианна. — Не стану я стоять тут и слушать, как меня оскорбляет какая-то убогая гадалка, которая и самого простого заклятья толком наложить не умеет!
— Не можешь стоять, так сядь, если тебе так удобнее будет. Да только сидишь ты или стоишь, а я все равно молчать не буду, пока ты не признаешь, что его спинные мышцы крепятся здесь, а не там! — И Роран почувствовал, как палец Анжелы коснулся его спины в двух разных местах, между которыми было с полдюйма.
— Тьфу ты! — сплюнула Трианна и выскочила из палатки.
Катрина улыбнулась, и только тут он заметил, что лицо у нее мокро от слез.
— Роран, ты меня слышишь? — спросила она. — Ты очнулся?
— Кажется, да... — хрипло ответил он. Челюсти болели, так сильно он впивался зубами в нагель, стараясь не кричать. Он откашлялся и охнул: казалось, все пятьдесят рубцов у него на спине разом дали о себе знать.
— Ну, вот, — сказала Анжела, — я и закончила.
— Но это просто удивительно! — воскликнула Катрина. — Мне и в голову не могло прийти, что вам с Трианной такое удастся!
— Это нам Насуада велела.
— Насуада? С чего бы это?
— Сама у нее спроси. Следи за ним, чтоб на спину не переворачивался. Пусть пока еще немного потерпит. Да и на бок пусть осторожно ложится, иначе все струпья сорвет.
— Спасибо тебе, — пробормотал Роран. Анжела рассмеялась.
— Не за что! Не бери в голову. То есть можешь, конечно, и взять, но все-таки не считай, что чем-то мне обязан. Это было не так уж и сложно. Да и потом мне просто удовольствие доставляет спины вам лечить — тебе и Эрагону. Ну, ладно, я пошла. Смотри, Катрина, чтоб хорьки в палатку не залезли!
Когда травница удалилась, Роран снова закрыл глаза. Мягкие пальчики Катрины гладили его по лбу.
— Ты очень мужественно держался, — сказала она ему с гордостью.
— Вот как?
— Да. Джормундур и все прочие говорили, что ты даже ни разу не крикнул, ни разу не попросил прекратить экзекуцию.
— Вот и отлично. — Рорану хотелось спросить, что там, у него на спине, но он боялся потревожить Катрину.
Впрочем, она и сама догадалась, чего ему хочется, и принялась рассказывать:
— Анжела говорит, что если все пойдет нормально, то и шрамов почти не останется. А если и останутся, то потом Эрагон или любой другой маг сможет убрать их, и твоя спина станет точно такой же, как и до экзекуции. — Хм...
— Ты пить не хочешь? У меня как раз тут тысячелистник заварен.
— Да, с удовольствием.
Катрина поднялась с колен, и Роран услышал, как в палатку вошел кто-то еще. Скосив глаза, он с удивлением увидел, что это сама Насуада. Она остановилась возле центрального шеста, поддерживающего палатку.
— Госпожа Насуада? — услышал Роран голос Катрины, звучавший на удивление холодно и резко.
Несмотря на острую боль в спине, Роран заставил себя привстать на постели и с помощью Катрины сперва сел, а потом начал было подниматься на ноги, но Насуада жестом остановила его.
— Зачем ты встаешь, ляг, пожалуйста! Я и так уже достаточно страданий тебе причинила.
— Зачем ты пришла сюда, госпожа Насуада? — тем же резким тоном спросила Катрина. — Рорану нужен покой, чтоб поскорее поправиться, а вовсе не болтовня с посетителями.
Роран коснулся руки Катрины:
— Ничего, я вполне могу разговаривать, если надо. Насуада прошла чуть дальше и, подобрав подол своего
зеленого платья, присела на маленький сундучок, который Катрина прихватила из Карвахолла. Она помолчала, расправила юбку и сообщила:
— У меня для тебя есть новое поручение, Роран. Ты сможешь участвовать примерно в таком же рейде, как предыдущий?
— Когда выступать? — спросил он, пораженный тем, что Насуада лично уведомляет его о столь простом поручении.
— Завтра.
У Катрины глаза полезли на лоб.
— Ты сошла с ума?! — воскликнула она.
— Катрина... — пробормотал Роран, пытаясь успокоить жену, но она сбросила его руку с плеча и продолжала тем же возмущенным тоном:
— В прошлый раз он чуть не погиб в этом рейде, а ты вместо благодарности приказала исхлестать его плетью чуть не до смерти! Ты не имеешь права так скоро вновь отправлять его в бой! Да он и минуты не продержится против солдат Гальбаторикса!
— Да нет, я такое право имею! — ответила Насуада столь властным тоном, что Катрина прикусила язык и примолкла, хотя Роран отлично видел: гнев так и кипит в ее душе. А Насуада, не сводя с него глаз, продолжила: — Есть у меня такое право, и я должна его использовать! Ты, Роран, возможно, уже знаешь, что наш союз с ургалами на грани разрыва. Один из варденов предательски убил троих ургалов, пока ты воевал под командой капитана Эдрика, который, кстати — и это, возможно, тебе приятно будет услышать, — больше уже не капитан. В общем, того подлеца, что убил ургалов, я приказала повесить. Но, как ты понимаешь, наши отношения с рогачами Нарцвога после этого лучше не стали, а они и без того были достаточно ненадежными и хрупкими.
— А какое отношение все это имеет к Рорану? — сердито спросила Катрина.
Насуада помолчала, поджав губы, потом ответила:
— Мне необходимо убедить варденов в том, насколько для нас важен союз с ургалами. Они должны принять их, не допуская больше никаких кровопролитий. И самый лучший способ добиться этого — наглядно продемонстрировать варденам, как мирно могут сосуществовать наши два народа, добиваясь общей цели. Именно поэтому отряд, с которым ты отправишься в рейд, будет состоять из равного числа людей и ургалов.
— Но это вовсе не... — начала Катрина.
— И всем им я приказала подчиняться тебе как командиру, Роран Молотобоец.
— Мне? — удивленно переспросил Роран. — Но почему? Насуада как-то криво усмехнулась и пояснила:
— Потому что ты сделаешь все, чтобы защитить своих друзей и свою семью. В этом смысле ты такой же, как я, хотя, может, моя семья и побольше твоей, ведь я всех варденов к ней причисляю. Есть и еще одна причина: поскольку ты родич Эрагона, я не желаю, чтобы тебя снова обвинили в неподчинении приказам командира. Тогда у меня выбора уже не будет, и придется либо казнить тебя, либо изгнать из рядов варденов. А мне совсем не хочется делать ни то, ни другое. Вот почему я поручаю тебе командовать собственным отрядом, чтобы ты уже больше никого не мог ослушаться, кроме меня. Ну, а если ты нарушишь мой приказ, то лучше тебе сразу убить Гальбаторикса; никакое иное оправдание не спасет тебя от наказания куда более страшного, чем те пятьдесят плетей, которые ты получил сегодня. Я назначаю тебя командиром, потому что ты прекрасно доказал свою способность вести за собой других в любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах. И ты прекрасно сможешь командовать отрядом, состоящим из ургалов и людей. Я бы послала на это задание Эрагона, но поскольку его здесь нет, ответственность ложится на тебя. Когда вардены узнают, что брат Эрагона, знаменитый Роран Молотобоец, который в одиночку положил две сотни солдат, отправился в рейд вместе с ургалами и добился успеха, то нам, надеюсь, удастся все же сохранить ургалов в качестве своих союзников. По крайней мере, до окончания этой войны. Именно поэтому я прислала Анжелу и Трианну, чтобы они поскорее вылечили тебя. Я сделала это отнюдь не для того, чтобы смягчить твое наказание, но потому, что желаю видеть тебя здоровым и способным командовать большим отрядом. Ну, что скажешь, Молотобоец? Могу я на тебя рассчитывать?
Роран посмотрел на Катрину. Он прекрасно понимал, как отчаянно она хочет, чтобы он ответил Насуаде: нет, я не в состоянии снова идти в бой. Стараясь не встречаться с печальными глазами, Роран вдруг подумал о той огромной армии, что противостоит варденам, и тут же сказал хриплым шепотом:
— Ты можешь на меня рассчитывать, госпожа Насуада.