Михаил Успенский. Богатыристика Кости Жихарева

[Archivarius]

Прабабушка уже ждала их, стоя на крыльце. Была это высокая прямая старуха — вся в черном и с грозными очами. Лицо у нее было длинное и узкое, но все равно напоминало известный портрет маршала Жукова. Хотелось вытянуться по стойке «смирно» и отдать последнюю честь.
— Привез? — хмуро спросила Бабаня Грозные Очи, словно не видела Костю в упор. Или хотела попенять внуку за обузу.
— Привез, бабаня, — робко сказал Иван Егорович. Никогда Костя не видел отца таким... неуверенным, что ли? А еще боевой генерал!
— Давно пора! — сказала прабабушка. — Разбаловался он, как я погляжу, у вас в городе! На стрикулиста походит! Стрикулист и есть!
— Я как бы культурист! — обиделся Костя.
— Вот я и говорю — стрикулист! — сказала Патрикея Маркидоновна. — Ничего, посидит на березовой каше, на крапивном толокне, на рыбьих пупках — вот и придет в нужную стать...
«Ничего, — думал и Костя. — Как только батя уедет — посмотрим, кто тут как бы главный. Что она мне сделает, старая такая?»
Тут хозяйка пригласила городских гостей в избу. Внутри все было самодельное — и стол, и буфет, и табуретки, и длинная лавка.
<...>

Большая скука в Малых Улетах

Человек приспосабливается ко всему. Вон у самых первых людей вообще ничего не было — одни камни да деревяшки. И ведь как-то приспособились!
Приспособился и Костя. Он же не хуже всех. И получше многих.
Летом в деревне работы хватает. И главной задачей для Кости стало сделать что-нибудь полезное и ничего при этом не сломать.
В первую же неделю мальчик научился колоть дрова — да так, что долго потом не мог остановиться. Ведь чтобы остановиться — это тоже характер нужен!
В Малых Улетах жили шестнадцать старух и два старика — Европеич и Азиатыч. Жихарев-младший всех обеспечил топливом на несколько зим. Причем полярных.
Еще он научился топить печку, варить кашу, пасти маленькое здешнее стадо, кормить кур... Даже корову доить — только бы об этом в школе не узнали! Засмеют ведь!
Он поправил все ворота и заборы. Вырыл огромную яму для мусора, но туда первым делом чуть не свалилась корова. Пришлось закопать.
Постоянно искал, нельзя ли чего-нибудь еще благоустроить, но деревня была уж больно маленькая.
Патрикея Маркидоновна оказалась вовсе не такая страшная, а просто очень строгая, но вот уж к этому Косте было не привыкать.
И на всякие шкоды его здесь тоже некому было подбивать. Правда, не дожидаясь ночи на Ивана Купалу, дед Азиатыч уговорил Жихарева-младшего для смеху затащить на крышу избы деда Европеича телегу, летнюю печку и кабину от бывшего трактора. Ябеда Европеич пожаловался Патрикее Маркидоновне. Бабаня Грозные Очи велела Косте выломать хворостину подлиннее да лечь на лавку...
Приговаривала при этом, как в сказке:
— Хороша ли, дитятко, моя ювенальная юстиция?
Не так больно было, как обидно.
В Костиной школе на стене висел особый телефон: в него можно было пожаловаться на родителей, если шоколадку не купили или наградили подзатыльником. За это злодеев могли лишить родительских прав, а жалобщик с радостными криками отправлялся в детдом.
Здесь такого телефона не было.
Но нет худа без добра: порка, все-таки хоть какое-то развлечение!
А то скучно в Малых Улетах было так, что не передать! Что же тогда творилось в Больших Улетах?
...Поднимаются в деревне рано, и до темноты можно все дела на сто рядов переделать, а дальше что? Телика нет, музыка сдохла, на ноутбук впору чайник ставить. Или даже утюг.