Сергей Лукьяненко. Застава

[Archivarius]

- Но? — с интересом спросила Эйжел.

—Никаких «но». Ты очень страстная...

—Слишком страстная, — с горечью сказала девушка. Сбросила мою руку. — Тебе не нравятся... игры?

—Не очень, — признался я. — Вначале было забавно... но я не склонен к садо-мазо.

—Садо-мазо? — удивилась Эйжел.

—У нас это так называют, — пояснил я, не вдаваясь в подробности. — Наручники, плетки, стеки и все остальное.

—Я тебя не била пльёткой! — обиделась Эйжел. — Я тебя просила мьеня побить ремешком. Будто я плохая дьевочка, не учу уроки, а ты строгий учьитель...

—Неважно, — поморщился я. — Я, наверное, старомодный человек.

Эйжел отвернулась.

Она красивая. Она умная. Она, в общем-то, добрая. Но ее сексуальные вкусы все-таки меня напрягали. Мы встречались почти два года, иногда у нас, на заставе, но обычно здесь, в небольшой квартирке в съемных апартаментах, где Эйжел проводила время между поездками со своей командой. Все здесь было знакомо, мило и уютно... и, кстати, ничуть не выдавало пристрастия девушки.

—Давай я не буду делать тебе больно, — сказала она тихо. — И ругать тебя не буду. Ты будешь мой господин и повелитель. А я буду твоя верная рабыня. Но непослушная. И ты меня будешь наказывать... да?

—Эйжел... — я погладил ее по спине, задержал руку между лопатками, слегка сжал пальцы. — Пойми, дело не в том, что ты причиняешь боль мне. Дело в том, что я вообще не хочу боли... в этих отношениях.

—В отношениях мужчины и женщины всегда есть боль, — резко сказала Эйжел. — Только она иногда в душе, а иногда в теле. Лучше в теле.

—Лучше вообще без боли.

—Так не бывает, — тихо сказала она. Посмотрела на меня через плечо, вздохнула, тряхнула головой. — Я знала, что так будет, Ударник. Ты третий мужчина, которого я полюбила. И два раза уже все кончалось так.

—Эйжел, наверняка ты встретишь того, кто...

—А мне не нравятся те мужчины, которые хотят, чтобы я ими командовала и била! — с искренней болью сказала Эйжел. — А те, кто хотят меня бить и мной командовать, совсем не нравятся! Я одного такого даже убила, испугалась!

Она всхлипнула и извиняющимся тоном добавила:

—Но он был совсем плохой, маньяк. Я потом узнала, он несколько девушек убил до смерти.

Да, ситуация. Угораздило меня завести роман с девушкой садо-мазо наклонностей... А теперь как в анекдоте: «Помучь меня, помучь! Нет, не буду...»

—Мне очень жаль, Эйжел, — повторил я беспомощно.

—Но вначале тебе нравилось, — мрачно сказала она. — Когда я просто царапалась и кусалась.

—В принципе нравилось, — согласился я не очень уверенно.

—Надо было мне сразу тебе объяснить, как я люблю делать секс, — Эйжел вздохнула. — И не было бы боли... в душе.

Она очень красиво смотрелась на кровати, застеленной черным сатиновым бельем. В ее народе не принято загорать, и, несмотря на все свои поездки, кожа у Эйжел была очень белая — только ладони и лицо загорелые. Будто глухая маска и грубые перчатки, надетые на нежную и невинную девушку. В общем-то, в каком-то смысле так оно и было.

—Я тебя отпущу, — решила Эйжел. — И мы не поссоримся. Хорошо? Мы останемся друзья. И, может быть, любовники... иногда? Если ты захочешь.

—Да, Эйжел, — пробормотал я, чувствуя себя сволочью.

—Но я отпущу тебя завтра утром, — торжественно сказала Эйжел. — А сейчас ты должен будешь меня наказать, потому что я плохая, плохая, плохая девчонка. Очень скверная. Я заставила тебя грустить, и я хочу быть грубой в постели, и ты не должен прощать такое поведение... сразу не должен!

Грациозным движением она вытянулась на кровати и посмотрела на меня — совершенно другими, испуганными глазами. Одной рукой она прикрывала груди, другой лобок — хоть рисуй с нее картину «Смущенная невинность».

—Удьарник, не наказывай мьеня сильно...

Что ж, если женщина просит...

—Ты очень нехорошая девчонка, — сказал я сурово. — Ты меня ужасно расстроила и придется тебя наказать...