В. Сидур. Памятник современному состоянию. Миф

[Archivarius]

...Со стадиона в Лужниках, не дослушав блистательной речи Сукарно, мы с Ниной Сатанинцевой пошли в кафе, а потом весь день гуляли по улицам. Познакомились мы только вчера, когда купались в Москве-реке. Среда обитания еще не была загрязнена до такой степени как сейчас, и даже в черте города находилось много купален. После прекрасно проведенного дня, как говорят в романах, я провожал Нину домой. Мы шли от Курского вокзала по направлению к Таганке. На улице было темновато, но народу много. День воскресный, все возвращаются по домам. Вдруг Нина сказала: «Хочется, просто умираю как хочется!» и потянула меня в кусты, отделявшие тротуар от домов. Сразу же за кустами Нина повалилась на землю, крепко держа меня за руку. Я повалился рядом с ней. «Умираю, хочу! Просто хочу! Умираю, хочу!» - беспрерывно твердила Нина, а потом сказала трезво: «У тебя даже пиджака нет, чтобы подстелить». «Хочу, хочу, хочу!» - повторяла Нина, «умираю, умираю, умираю!». Но я ничем не мог ей помочь. Я слышал шаги и разговоры прохожих. Рядом болтали, смеялись. Кто-то бросил окурок за кусты и угодил мне точно в голову.

Приехали мои родители из Сталинабада. Жизнь усложнилась, и мы расстались с Ниной на несколько лет. Она разыскала меня года через четыре. Вернее, просто позвонила в мастерскую - у нее сохранился номер моего телефона. За это время она побывала в геологической экспедиции, вышла там замуж, у нее ребенок трех лет, Саша.

- Давай встретимся,- предложила Нина, - мой муж в экспедиции.

Если я говорил: «Давай пойдем в мастерскую», она говорила: «лучше в кино». «Пойдем в кино», - предлагал я. «Не хочу, пойдем лучше в мастерскую». Потом она звонила мне много раз, но я не мог больше с ней встречаться. Я устал.

Однажды Нина позвонила и сказала:
- Накажи меня, но давай встретимся.
- Как мне тебя наказать? - спросил я.
- Я скажу тебе когда мы увидимся.
- Ладно, приезжай, - сказал я.
Она приехала.
- Как мне наказать тебя? - спросил я.
Она посмотрела на меня своими сатанинцевскими светлыми глазами и сказала:
- Выпори меня.
- Раздевайся! - сказал я.
Она спустила трусики и подняла юбку.
- Совсем раздевайся! - сказал я.
Она медленно начала раздеваться, но это не было как обычно.
- А теперь упрись в диван руками и повернись ко мне задом! - сказал я.
Я выдернул ремень из брюк, и несколько раз стеганул ее по белому-белому заду. Выше и ниже кожа у нее была намного темнее — загар сохранился. На белом выпукло проступили красные полосы. Я стеганул еще несколько раз и почувствовал злость.
- Хватит! - вдруг сказала Нинка, - я боюсь.
Она выпрямилась, повернулась ко мне лицом. Над верхней губой у нее блестели маленькие капельки пота.
- Я боюсь, что не сможешь остановиться. Я знаю это по себе когда наказываю Сашку.
- Одевайся! - сказал я.
- Возьми меня! - сказала она.
- Не хочу, - сказал я.

- Я такое не люблю, - сказала Юля, - Все время у тебя есть желание обнажиться до беспредельности. Ведь этими садизмами-мазохизмами переполнена вся западная литература. Ты до чего дошел! Зинаида Ивановна не хотела чтобы кто-нибудь знал, что она была старше Абрама Яковлевича на три года. Но ты и об этом пытался написать в своем «Мифе»!
- Мне даже еще кое-что хотелось бы написать, - сказал я, - Про нас с тобой.
- Тогда я от тебя уйду, - сказала Юля очень серьезно...