Крэйн Виктория. Палач

[Archivarius]

— Идиотка! — сквозь зубы процедил Князь и снова замахнулся, но его удержали рыцари, что-то горячо ему втолковывая.
Я утерла рукавом платья разбитую губу и злобно уставилась на жениха. Я хотела было осыпать его бранью, но передумала. Он был, конечно, прав, но то, что он поднял на меня руку... ему не было за это прощения. Я ему не какая-то там крепостная девка. Я его невеста, девушка из благородной семьи, и сейчас не то время, когда мужья могли запросто избивать своих жен.
Меня подсадили на лошадь к одному из рыцарей, и мы помчались обратно к замку. Но дорога наша оказалась недолгой. На поляне, недалеко от места, где произошло сражение, стоял Люциан. Он оглядел отряд, взгляд его ненадолго задержался на мне, на моем разбитом лице, потом переместился на Князя. Я упрямо задрала подбородок. Пошли они все к дьяволу!
А потом Люциан вдруг засветился серебряным светом, и справа от него замерцала жемчужная дымка. Лошади одна за другой стали входить в образовавшийся портал, исчезая в молочном светящемся тумане. Мы тоже шагнули туда, когда настала наша очередь, и вышли уже во дворе княжеского замка. Я вертела головой. Мое любопытство пересилило все. Последним из Портала показался сам Люциан, и дымка тут же исчезла.
Спешившийся Князь буквально сдернул меня с коня. Я не удержалась и плюхнулась на колени прямо в грязное месиво двора. Мой разъяренный жених вздернул меня за руку вверх, почти выворачивая сустав — я зашипела от боли — и толкнул меня к Люциану. Но я не долетела до Палача. Князь ухватил меня за плечи, развернул и одним резким движением разорвал на мне платье, оголив до пояса. Я охнула и попыталась закрыться руками, но Князь мне не дал. Он крепко держал меня за руки, не давая двигаться. Окружавшие нас рыцари поспешно соскочили с лошадей и повели их в конюшню. Челядь разбегалась, кто куда. В считанные мгновения мы оказались во дворе втроем.
— Отпусти меня немедленно! — заорала я.
— Палач, забирай ее и накажи! — голос Князя был словно шипение кобры, глаза его светились алым светом.
Я пыталась вырваться из его хватки, но у меня ничего не получалось. А Князь вдруг выхватил из-за пояса кинжал, располосовал мои юбки и сорвал с меня грязные лохмотья. На мне остались только чулки и панталоны, туфли мои потерялись еще во время моей бешеной скачки. Но жених не остановился на достигнутом. Он разорвал на мне и панталоны. И я осталась в одних чулках. И после этого он отпихнул меня к Палачу — и я полетела в его сторону. Люциан меня подхватил, не дав свалиться к его ногам.
— Ну же, мой Палач. Пусть восторжествует справедливость. И за меньшее мои люди несли наказание, а подобная глупость должна быть наказана втройне. Чтобы на ней не осталось и живого места, слышишь, Палач? Быть может, тогда до нее дойдет, что она натворила.
— Пошел к дьяволу, урод! — крикнула я Князю.
— Я уже там, девчонка, — рассмеялся жених, а потом добавил уже Люциану: — Я только переоденусь и подойду в Зал Наказаний.
— Да-да, поспеши, женишок, а то пропустишь самое интересное, — истерично расхохоталась я и плюнула ему вслед.
Князь ушел. Люциан молчал, придерживая меня за талию. Я тяжело дышала, потом повернулась к нему, яростно оглядела, но тут же замерла под его полным печали, очень серьезным взглядом.
— Ты... — начала было я, но запнулась и смолкла.
До меня начало доходить. Князь не шутил. Он на самом деле отдал меня на растерзание Палачу. И не просто Палачу. Люциану. И мой Принц сделает то, что приказано. То есть спустит с меня три шкуры.
Коленки мои внезапно подогнулись, и я вцепилась в первое, что оказалась у меня под рукой — в своего Палача. Несколько секунд я стояла, держась за его руку, потом подумала: ну что же такое? Я — виконтесса. Я гордая. Да, я сделала великую глупость и должна понести наказание. И я приму его достойно. Я — леди Мирослава Килби, а все Килби всегда гордо держали головы — и в победах, и в поражениях.
— Ты готова? — спросил меня Люциан, голос его был спокоен и тверд, и я ухватилась за этот голос словно за посох.
— Да, — я подняла голову и встретила взгляд Палача.
Тот несколько секунд удерживал мой взгляд, затем кивнул и пошел вперед, а я за ним. Но через несколько шагов он остановился и, быстро сняв свою белую шелковую рубашку, накинул ее мне на плечи и запахнул, завязки оказались у меня под грудью, а сама рубашка достигала колен. Я была полностью прикрыта и так благодарна Люциану, что он сохранил мое достоинство, что с трудом смогла сдержать слезы. Мы стояли во дворе одни и смотрели друг другу в глаза.
— Это была Арка? Та дорога, которой ты нас вывел к замку? — вдруг спросила я.
— Да, — ответил Люциан.
— Ты ее Хранитель?
Он кивнул, а потом начал подниматься по широкой лестнице в замок, а я, как привязанная, двинулась следом.
Зал Наказаний встретил нас тишиной и чистотой. Я замерла в самом центре и огляделась. Перед глазами тут же возникла так потрясшая меня когда-то сцена наказания Гвендолин. Я словно наяву услышала ее душераздирающие крики и хрипы и подумала, что сегодня точно так же буду кричать я. С той лишь разницей, что я выживу, но останусь ли я такой же, как и раньше? Сомнительно. В ту минуту я повзрослела. Я поняла, что теперь несу ответственность за все свои ошибки, за все свои действия, и что надо сперва хорошенько подумать, а потом уже, потом...
Мои размышления прервал подошедший ко мне Люциан. Он стянул с моих плеч рубашку, и она белым пятном осталась лежать на полу. Я посмотрела вниз, затем подняла глаза на Люциана.
— Будет больно, — предупредил меня он.
— Знаю, — кивнула я.
— Ты понимаешь, что так должно быть?
— Нет, — честно призналась я, — то есть, я понимаю, что меня должны наказать, но не понимаю, почему именно таким образом. Но Князь здесь господин и повелитель и все еще мой опекун, поэтому я принимаю это как должное.
— Ты очень храбрая, моя Золотая Девочка, и очень честная, оставайся такой всегда. — Я вскинула глаза на Люциана, пораженная нежностью, с которой он произнес эти слова: «моя Золотая Девочка», но он уже отвернулся.
Я пошла за ним в центр Зала, к длинному столу со скобами, медленно оглядела место своей пытки, потом несколько раз глубоко вздохнула. «Перед смертью не надышишься», — мелькнуло у меня в голове, и я хмыкнула над нелепой фразой.
— Ложись, — скомандовал Люциан, — лицом вниз. Я тебя привяжу.
Я ухватилась руками за края стола, забралась на него коленками, а затем легла на живот. Люциан взял одну мою руку и прикрутил толстыми веревками мое запястье к скобе, затем проделал то же самое со вторым, потом развел мои ноги в стороны и привязал за щиколотки. Толстая веревка легла мне на поясницу и прижала мой живот к гладкой поверхности стола.
Я больше не могла шевелиться. Мне стало очень страшно. Слезы навернулись на глаза, и я всхлипнула. Нет, я не должна плакать, твердила я себе, но сдержаться не могла.
Люциан подошел ко мне спереди, приподнял мою голову и подложил под нее что-то мягкое, вроде тонкой подушки, затем закрепил под столом и повернул мою голову на бок. Он вложил мне между губ полоску кожи и велел сжать ее зубами.
— Кричи, если хочешь, — шепнул он мне. — Плачь и кричи, тебе будет легче. Слышишь меня?
Я моргнула в знак согласия, а он вытер тыльной стороной ладони мои слезы, а потом слизнул с нее соленую влагу. Я смотрела на Люциана и видела, как сияют его необычные хрустальные глаза. Он поднял руку и ласково коснулся моей щеки, потом погладил меня по волосам.
— Ты доверяешь мне, моя Золотая Девочка?
Снова эти слова. Я выпустила изо рта кожаную полоску.
— Я доверила бы тебе свою жизнь, Люциан. Я доверяю тебе свою жизнь
Голос его завораживал. Его рука скользнула по моему плечу, по шее, щеке, и я коснулась ее губами и поцеловала. Поцеловала руку Палача.
— Молись, — приказал он, и его глаза сверкнули.
Он снова вставил мне между губ полоску кожи. Потом поднялся и встал передо мной. В ту же секунду у него в руках оказалась плеть. Длинная, черная, плетеная... тяжелая. Я прикрыла глаза и начала про себя читать молитву.
Первый удар обрушился на мою спину неожиданно. Я дернулась от боли в своих путах, что было силы сжала зубами толстую кожу. Второй удар — из моих глаз брызнули слезы, и я застонала. Третий удар, и что-то теплое потекло у меня по спине — моя кровь. Четвертый удар — я выпустила кожу изо рта и зашлась в крике. Пятый удар — я захлебнулась. Я ожидала следующего, но по спине моей прошлась холодная рука, гладила меня, ласкала, двигалась вверх, вниз, размазывая кровь, опускаясь к бокам. Сильные, умелые пальцы Палача разминали мои мышцы, успокаивая, расслабляя, неся надежду на скорое избавление. Руки скользнули под меня, коснулись груди, пробрались дальше, задели мгновенно затвердевшие соски, и я задрожала. Рука скользнула мне по ягодицам, затем между ног, задержалась там. Закопалась в курчавые волосы, ища мои тайные складки, раздвигая их, нажимая... поглаживая. Я застонала от необычного ощущения. Спину мою саднило, но внизу, там, где Палач меня ласкал, все пылало.
Рука исчезла, оставив меня на грани чего-то такого, чего я не ожидала, чего пока не понимала. И тут до меня донесся возглас Князя:
— Люциан! Ты меня не дождался!
— Нет.
Голос Палача был самим льдом, и я ощутила, как Князь замер от этого голоса и не стал произносить то, что вертелось у него на языке.
— Кровь... Почему столько крови? — Князь оказался справа от меня, я увидела его сквозь опущенные ресницы. — Она потеряла сознание?
— Я в порядке, — сказала я и открыла глаза. — Ты пришел посмотреть на меня, Князь?
Голос мой звучал вызывающе и даже насмешливо, чего я сама от себя не ожидала. Князь наклонил голову и посмотрел мне в глаза. Я прищурилась. Лицо мое было мокрым от слез, ресницы слиплись, и мне было неудобного на него смотреть, да я и не хотела его видеть: слишком была на него зла. Поэтому я снова закрыла глаза.
— Ты еще смеешь мне дерзить? Упрямая несносная девчонка! А я-то думал тебя пожалеть. Или это мой Палач тебя жалеет, а, Палач?
Тяжелая рука Палача легла мне на плечо, и я поняла, что это может означать лишь одно: «замолчи». В моем положении спорить? А я упрямилась даже на плахе... Глупая.
— Продолжай, — рассерженный моим нахальством, приказал Люциану Князь.
Я не успела даже вздохнуть, как на меня обрушился следующий удар. Он показался мне больнее предыдущих... Я сжалась под следующим ударом и кричала... кричала... хрипела и давилась своим криком.
— Остановись! — донесся до меня откуда-то издалека окрик Князя. — Люциан! Ты ее искалечишь!
— Уходи, Князь. Ты не сможешь остановить это. Ты отдал приказ, и таков наш Договор. Не вмешивайся. Уходи, если не можешь на это смотреть! — голос Люциана был полон презрения. — Оставь меня наедине с наказуемой. Она останется жива. Таков был приказ, и я позабочусь, чтобы с ней было все в порядке после наказания.
Князь бросился передо мной на колени. Наши глаза оказались на одном уровне.
— Мирослава? — позвал он меня.
Я с огромным трудом разлепила веки и взглянула на него.
— Прости меня, любимая, прости меня! Я не могу это остановить. Не могу.
— Уходи, Князь, — прогремел сзади голос Палача. — Покинь замок и возвращайся через неделю.
И что-то такое Люциан вложил в эти слова, что Князь поднялся, развернулся и, не оборачиваясь, вышел из Зала Наказаний.
Я снова закрыла глаза и стала ожидать следующего удара. Но его все не было и не было. Вместо этого мне на лоб легло что-то прохладное, потом прошлось по воспаленным векам, по щекам. Капли воды коснулись моих растрескавшихся губ. Я их приоткрыла. Во рту все пересохло, губы я искусала до крови, и вода стала для меня просто райским блаженством.
— Мири? — Рука Люциана коснулась моей шеи, он считал мой пульс.
Я простонала в ответ.
— Открой глаза, девочка.
Я открыла глаза. Люциан наклонился и долго вглядывался в мое лицо. Я нашла в себе силы и растянула губы в улыбке. Я не держала на него зла. Я любовалась им. Он был такой красивый. Кожа его светилась, была влажной от его работы. Распущенные волосы серебром рассыпались по его плечам. Татуировка двигалась вместе с движениями его перекатывающихся мышц. Высокий, стройный, опасный, прекрасный. Мой жестокий Принц. Я смотрела на него и понимала, что с радостью умру от его руки. Что это будет счастьем. Мое тело помнило его удары, помнило и его ласку. И если он одной рукой будет нести боль, а второй ласкать так, как он меня ласкал... я готова на все. Возможно, я начинала сходить с ума от боли, а возможно, я только что поняла, что люблю этого мужчину. Люблю так, как никогда не смогу полюбить никого другого. А у него уже была женщина. И хотя я больше не видела в замке Зофиру, я не могла забыть, что она где-то есть, есть в его жизни, и что мне там нет места, и я выйду замуж за другого. И этого не изменить. И я заплакала. Не от боли — от горечи поражения.
Люциан поцеловал меня в лоб. Губы его были ледяные, и этот холод вдруг проник мне под кожу и устремился дальше по щекам, на шею, по плечам, по спине — унося боль, и дальше, к ногам, парализуя меня. Я изумленно уставилась на Люциана, но он выпрямился, и я лишь видела его твердые сильные бедра, затянутые в зашнурованные по бокам штаны из тонкой черной кожи.
Люциан отвязал мою правую руку, помассировал запястье. Но я ничего не чувствовала. Он положил мою руку вдоль туловища, затем обошел меня, отвязывая. Было странно все видеть, но не ощущать, мое тело сковал паралич. Я понимала, что Люциан только что наложил на меня какое-то заклятье, а значит, он точно чародей, и я теперь, после всего виденного мной, поверила в существовании магии. И эта магия мне нравилась — ведь у меня больше ничего не болело.
Люциан снова оказался передо мной.
— Ты слышишь меня, моя Золотая Девочка? Я знаю, что ты меня слышишь, Мири. Сейчас я закончу то, что начал, но ты ничего не почувствуешь. Ты просто заснешь. И тебе будут сниться хорошие сны.
И снова в руках Люциана оказалась страшная плеть. И я слышала, как она со свистом рассекает воздух. Но я лежала, и, как обещал Палач, ничего не чувствовала. Я плыла по воздуху, я качалась, как в детстве, в колыбели, когда меня укачивала мама и пела мне песни. В ушах моих раздавался звон колокольчиков. Я улыбалась...
...
Я лежала рядом с ним и не верила тому, что только что услышала. Сейчас мы были так похожи на простую человеческую пару, каких миллиарды во всех реальностях. Ну кто бы мог подумать, что Люциан может быть таким... милым, обыкновенным. Но я ни на секунду не забывала, на что он может быть способен, как он беспощаден и опасен. Но я с этим смогу жить. Только бы он был рядом...
...
Не знаю, сколько времени я провела в беспамятстве после наказания. Потом я лежала на животе и не выходила из своей комнаты. Служанки приносили мне еду, но мне ничего не хотелось. Пригрезилось ли мне, что я видела Люциана, или нет, но мне казалось, что он приходил ко мне, мазал спину какой-то мазью, долго сидел и задумчиво на меня смотрел. А может, это был всего лишь сон.
...
В вечер нашей свадьбы вернулся Князь. Он ворвался в мои покои словно вихрь и схватил меня в объятия, будто за месяц до этого он не бросил меня на растерзание Палачу. Я поморщилась: моя заживающая спина чесалась, и любое прикосновение к ней вызывало неприятный зуд.