Трагикомедия - эпилог

[Mih]

Трагикомедия - эпилог

Неожиданное продолжение вот этой истории: Пиеса в трёх действиях,
и ещё отчасти пересекается вот с этим: Окно.

Шут и его подруга доедали свой честно заработанный ужин, гости увлечённо обсуждали увиденное. Неожиданно с треском распахнулась входная дверь. В комнату ворвались жандармы и вывели всех на улицу, где их уже ожидала армейская команда во главе с капитаном. Зелёные мундиры и треуголки, старинные ружья, палаши... Поначалу это казалось каким-то неожиданным продолжением спектакля. Но странным образом вместо летнего вечера стояла глухая зимняя ночь. Мело, вся Сенная была в сугробах, с трудом разлепляли тьму одинокие покосившиеся масляные фонари. Ни машин, ни прохожих, только чернели дома и в редких окнах трепетал огонёк свечи. У здания гауптвахты стояли деревянные козлы... "За княгиней послали? - строго спросил капитан - А то Марья Алексевна велели без неё не начинать".

Арестованные огляделись. Чуть в стороне стоял у столба мужик, без рубахи и со спущенными портками. Спина и задница его были исполосованы кнутом. Мужик бормотал что-то невнятное, икал, время от времени его передёргивало. На снегу босиком приплясывала голая рыхлая баба. Гарнизонный палач время от времени согревал её плетью. Баба взвизгивала, корчилась, дробно смеялась и лезла обниматься. Когда-то её, совсем ещё юной девицей, за известные грехи высекла и выставила из дома собственная мамаша. На удивление, срамной девке пришлись по вкусу и розги, и бродячая жизнь. Она огрубела и погрузнела, пропила последнее платье, плясала голышом в кабаке и обожала гарнизонную команду, поровшую пьяниц, воров и блядей.

На бесстыжую бабу с завистью глядела хозяйка комнаты, милейшая Аллочка Никифоровна. Почуяв взгляд, баба обернулась и заблажила: "Меченая! Меченая!" Аллочка медленно, как во сне, задрала халатик, встала на коленки и, зажмурившись, выставила на мороз розовую задничку. Солдат, ухмыляясь, нагрел в костре железный шомпол и приложил его к мягкому. Аллочка, выпучив глаза, беззвучно хватала ртом воздух. "Ах, какое удивительное приключение!" - отдышавшись, прошептала она. Ничего не понимая, арестанты оцепенели, ожидая неизбежного. Всё смешалось. В страхе сжимались ягодицы, предательски желая отведать берёзовой каши.

"Идёт! Княгинюшка идёт!" - караул встрепенулся. В доме напротив хлопнула дверь. По скрипящему снегу шла бабка в старой нейлоновой куртке и ботах на молнии. Державшаяся за пострадавшую попу Аллочка с удивлением узнала бабу Маню, обычно торговавшую возле метро укропом и петрушкой. Та заговорщицки ей подмигнула. Подошёл капитан и в полупоклоне приподнял треуголку. Тут всем стало ясно, что эта самая бабка и есть княгиня Мария Жукова. Впрочем, какая ещё бабка? Одетая в лёгкую беличью шубку и сафьяновые сапожки, юная княгиня была чудо как хороша! Облизываясь, она разглядывала ожидавшие экзекуции задницы. Княгиня подошла к женщине в картонной короне: "Что, Ваше Величество, небось с дипломатическим визитом прибыли?" Бывшая королева хмыкнула, презрительно выпятив нижнюю губу. В ответ княгиня больно ущипнула её за попу. Довольные, обе заржали, как простые девки.

Капитан зачитал указ. Хозяйке развратного вертепа от души влепили две сотни горячих. Наконец-то её бедная попочка узнала, что такое настоящие розги. Ах, какая это была волшебная, романтичная ночь! Всем зрителям, смотревшим непотребную пиесу, всыпали по сотне - да так, что от их визга чуть было не свалилась с неба любопытная Луна. Шута же с подругой, как главных виновников и закоренелых рецидивистов, пороли с особым пристрастием. Так им и надо, старым похабникам! Раз не хотят прилично себя вести, так пусть хоть задницам будет больно. Надеюсь, что эту парочку секут не в последний раз. Уж больно забавно смотреть, как они корчатся и кряхтят во время порки. Ещё бы на дыбу вздёрнуть, чтобы пукали от натуги. Вот смеху-то будет!