Королевская гвардия

[Эмилия]

Шел второй месяц службы в королевской гвардии. Айрин скучала. Пост у «черного входа» в дворцовый квартал, оформленный в виде небольшой узорчатой калитки, успел порядком надоесть. Нет, конечно, она не ждала, что сразу после прохождения испытаний ее немедля отправят в бой. Но стоять день за днем вот так, на одном месте, прохаживаясь туда-сюда, чтобы размять ноги, в полном тяжелом доспехе с тяжелой пикой... И, главное, совсем одной. Одиночество мучило больше всего. Никто не обещал Айрин легкой жизни. Можно привыкнуть и к дождю, и к солнцепеку. Но когда часами не с кем словом перекинуться, кроме нескольких снующих туда-сюда дворцовых слуг, глядящих на нее как на мясника по человечине – поневоле сделается тоскливо. Пост важный, кто бы спорил. Но можно же время от времени ее с кем-нибудь менять? Нет, естественно, один выходной в неделю у нее был. И удавалось всласть побродить по городу. Но, опять же, как правило, одной. А все лейтенант Фернан, будь он неладен. Боится, что Айрин начнет совращать прочих его подчиненных.
Конечно, начальство не хотело ее принимать. Несмотря на грамоты, подтверждающие привилегии рода и статус единственной наследницы. Помогло только слезное письмо матери к королеве, по слухам, бросившей капитану: «Если мы можем править страной, то и со шпагой как-нибудь сладим». Офицерам пришлось -таки допустить Айрин к испытаниям. А уж после них ни у кого не осталось сомнений в ее способностях. Конный забег – первое место, пеший – второе, бой на мечах – третье, конный бой – первое, метание копий – первое, стрельба из лука – первое, рукопашная борьба – четвертое (ох и секла же матушка розгами за это четвертое место!). Расчувствовавшийся капитан тогда сказал: «Таких девчат мне бы хоть пару десятков, и можно всех остальных по домам». Однако лейтенант Фернан, командир первой гвардейской роты, под начало которого поступила Айрин, не разделял восторгов начальника. «Боец ты, конечно, хоть куда, - говорил он, хмурясь и пуская едкий дым из трубки. – Но армия – это прежде всего дисциплина. А уж гвардия – тем более. А с тобой какая дисциплина? Все на тебя пялиться станут и выделываться». Вот, видимо, чтобы обезопасить свою роту от пагубного соблазна, он и отправил Айрин на задний двор. Коротать время, прислушиваясь к пению птиц в дворцовом саду или к далеким городским шумам.
А сегодня город шумел сильнее обычного. Нет, ни труб, ни барабанов, как при королевских выездах. И вроде не праздник. Но только рев голосов со стороны центральной площади все нарастал, напоминая морской прибой в часы шторма. Какой-то лакей спешно проскочил мимо нее и помчался дальше, не закрыв за собой калитку. Айрин выругалась сквозь зубы и толкнула тяжелую дверцу. Затем нахмурилась, перехватив пику поудобнее. Уж не бунт ли? Нет, непохоже. Шуму было бы больше. Да и лязга оружия неслышно.
- Айрин! – голос со спины, из дворика. Девушка мгновенно оглянулась, подняв оружие.
- Во имя королевы!
- Именем ее, - поспешно отозвался бежавший к ней неуклюжий Кемин, походивший на огромного, но добродушного медведя. – Айрин, там такое, ты должна видеть...
- Я на посту, - досадливо причмокнула губами девушка. Кажись, ничего страшного. А жаль.
- Я знаю, но... Герцогиню Вильскую пороть будут! – выдохнул он и дурашливо улыбнулся. – На площади!
- Герцогиню – пороть?
- А то, - Кемин улыбнулся еще шире. – Уже год как королевским указом отменен запрет на телесные наказания для высшей знати. Теперь месяца не проходит, чтобы какую-нибудь благородную даму не высекли.
- Дела, - отозвалась Айрин и тут же поморщилась, поняв, что в который раз показала себя дремучей провинциалкой.
- Не хочешь посмотреть? У меня место на балконе, в охране королевы. А я здесь за тебя постою. А то скучно небось тебе здесь...
- А ты сам разве не хочешь? – девушка задумалась. Предложение было заманчиво.
- А я не раз уже видел. И еще увижу. А ты глянь, это весело. Я пока постою. Лейтенант и не заметит ничего. Не все ж тебе тут ворон считать?
- Ты настоящий друг, Кемин, - Айрис передала ему пику, принимая взамен изящную саблю. – Хоть и вывалял меня в грязи в свое время, - да, справиться в рукопашной с этим медвежонком ей было не по силам. Не помогли ни ловкость, ни реакция. – Я постараюсь недолго.
На балкон Айрин успела вовремя. Гвардейцы как раз занимали свои места по обе стороны широкого балкона, выходившего прямо на главную площадь. Двое из них удивленно глянули, заметив ее, но не сказали ни слова. Королева, окруженная свитой, поднялась на балкон и опустилась в свое роскошное кресло, обитое красно-золотой тканью. Айрин не первый раз видела вблизи свою повелительницу, но не уставала поражаться гладкой снежно-белой коже, черным как смоль волосам и правильным, будто вытесанным из камня умелым мастером чертам лица. После каждой встречи она долго и придирчиво рассматривала себя в зеркало, готовая разреветься. Помогала лишь фраза: «Но я ведь и не королева. Я гвардеец». А после все взгляды устремились на площадь, вернее, на высокий деревянный помост, окруженный несметной толпой. Как раз в эту минуту двое стражников выводили на него трясущуюся от страха фигурку в темной накидке.
- Герцогиня Зельда Вильская! – громко объявил стоявший здесь же на балконе глашатай. – За ваше возмутительное, порочащее звание придворной дамы поведение вам назначено пятьдесят ударов солеными розгами и тридцать ударов треххвостой плетью. Приговор будет приведен в исполнение незамедлительно!
С герцогини тут же сорвали накидку. Она оказалась совершенно голой на всеобщем обозрении. Айрин отметила, что без одежки и румян одна из признанных красавиц королевства выглядела вовсе не так обворожительно. Выступающий животик, чуть отвисшие ягодицы, красное и опухшее от слез лицо (а чего реветь, еще ведь пороть не начали). «Ишь, как трясется, - злорадно подумала Айрин. – На званых приемах не так глядела! И всего-то пятьдесят розог. Мне, бывало, и по две сотни влетало. Правда, не на площади...». Тем временем приговоренную разложили на длинном деревянном брусе и примотали к нему веревками. Подошла высокая широкоплечая женщина-палач и стала придирчиво выбирать розги из высокой кадки. Наконец взмахнула одним из длинных прутьев и вытянула герцогиню по мягкому месту. Та тут же взвыла, а толпа взорвалась криками и аплодисментами.
- Любит наш народ, когда аристократок дерут, - шепотом обратился к Айрин приземистый Айгон, всегда желавший казаться самым умным. – Получше любого цирка
- Да уж, цирк, - повела плечом девушка. – Разок стегнули и она в крик. Может, вообще притворяется
- Это вряд ли.
Экзекуторша клала розги с большими перерывами, давая жертве их прочувствовать, а толпе – насладиться ее воплями, делавшимися все истошнее и жалобнее. Королева растянула губы в легкой полуулыбке. Еще удар. И еще. Герцогиня билась в путах, как пойманная птица. Палач сменила прут и ударила с оттягом. Дикий крик. Удар. Крик. Удар. Крик. Айрин пялилась во все глаза. Дома ее саму пороли неустанно. Слуг и служанок то и дело пороли при ней. Но вот так, герцогиню, на площади, перед толпой... Незабываемое зрелище. Хорошо жить в столице!
Порка розгами завершилась. Зельду Вильскую окатили водой из ведра. Экзекуторша, поклонившись королевской ложе и публике на площади, взяла в руки длинную треххвостую плетку. С размаху врезала герцогине по спине, оставив три длинные красные полосы на белоснежной коже. Та зашлась криком. «Вот, - радостно подумала Айрин. – Вот это уже не розгами по попе, как девочку. Это серьезно». Толпа хлопала и рукоплескала. Плеть свистела. Герцогиня вопила. Королева попросила бокал вина.
- Айрин ди Земмор? – вдруг звучным, как колокольный звон, спросила она, взглянув на девушку-гвардейца краем глаза.
- Я, ваше величество, - Айрин тут же согнулась в отработанном поклоне до пола.
- Вольно, выпрямись. Как тебе у нас?
- Рада служить вашему величеству, - отчеканила девушка, чувствуя, что заливается краской до ушей.
- Что-то давненько тебя не видать, Айрин.
- Я дежурю на заднем дворе, ваше величество, - очередной мастерский удар плетью вызвал восторженный гул толпы, и Айрин надеялась, что он заглушит ее слова.
- Ах вот как? Дело нужное. Говори, если что, не бойся, - королева отпила из бокала. – Я обещала Лизенде за тобой приглядывать.
- Все прекрасно, ваше величество. Рада служить, - соблазн пожаловаться на лейтенанта был велик. Но нет, это не по-гвардейски. К тому же тот не делал ничего не дозволенного. А вот она... Айрин вдруг поняла, что все пятеро гвардейцев палятся не на площадь, а на нее. Они что же, все слышали? И теперь будут считать, что она маменькина дочка?
Порка тем временем завершилась. Герцогиню подняли на ноги, хотя стояла она с трудом. Но все же сумела сама опуститься на колени и склонить голову в сторону дворцового балкона.
- Вы свободны, Зельда Вильская, - громко, но не повышая голоса сказала королева. – Можете идти домой. Отрядите пару стражников сопроводить.
Герцогиня затрясла головой и стала судорожно озираться. Толпа взорвалась смехом. Айрин не сразу поняла, в чем дело. Наказанной не собирались возвращать одежду. Идти домой придется голой. И пешком. Зельда Вильская, с трудом переставляя ноги, опершись на руку стражника, спускалась с помоста. Обнаженная, зареванная, дрожащая, она совсем не походила на гордую светскую красавицу. Скорее уж на беспомощную старушку. «Ну и уродина же ты без нарядов и румян, - злорадно подумала Айрин. – Теперь все тебя такой запомнят, не сможешь больше пыль в глаза пускать. Как же мудра и справедлива королева!».
....
- И как это понимать, Айрин ди Земмор?! – бешено орал лейтенант Фернан. Вся подвластная ему сотня стояла перед командиром, склонив головы. – И ты, Кемин Тайр? Охота перед девчонкой выпендриться, да? Самовольное оставление поста – это вам не шутки! А вдруг заговор? Если кто пройдет через заднюю калитку и проникнет в королевские покои и там спрячется, а...
- Я стоял на посту, - попробовал защититься Кемин.
- Стоял он. Дурак. Мимо Айрин мышь не проскочит, а мимо тебя вся конница королевства промарширует, ты так и будешь в облака смотреть. Я решаю, кому где стоять! Только я! Если все начнут постами меняться, то... Да с тебя семь шкур мало спустить, придурок. Стоял он...
- Это я виновата, - Айрин решилась и шагнула вперед. – Я несколько раз говорила, что мне там скучно, Кемин и решил меня развлечь. И я могла отказаться. Моя вина.
- Скучно ей. Вот дура, - лейтенант махнул рукой и как-то притих. – От тебя такого не ждал. Это, может, самый ответственный пост. А глаза у тебя здесь лучше всех. Кого еще туда ставить?
- Да, я дура, - сказала Айрин, просто чтобы что-то сказать. – Больше не повторится.
- Надеюсь... Ладно, хватит болтать, сейчас накажем вас. Кемин, иди к лавке и снимай штаны. Сорок ударов.
- Ваше благородие, - встрял вдруг Айгон. – Может не при де... не при Айрин, - тут же поправился он, поймав бешеный взгляд сослуживицы. – Стыдно же.
- Это еще почему?! – вновь заорал лейтенант. – Раз уж ее приняли, то она одна из вас. И сама получит по полной, и смотреть будет!
- А почему не по спине? – с интересом спросила Айрин.
- Потому что. Потому что специальным королевским указом телесные наказания по спине, как и по пяткам, как и по любым местам кроме задницы в войсках, в том числе в гвардии, строжайше запрещены. Вдруг завтра война или мятеж, а солдат на ногах не держится?
- В седле ведь тоже неудобно, - ввернул Айгон.
- Удобно или неудобно – не выпадешь. Что за базар устроили? Разделся и лег.
Кемин послушно растянулся на лавке, спустив портки. Широкоплечий Вирк по приказу лейтенанта взял суковатую палку и принялся сосредоточенно его лупцевать. Айрин опустила глаза. Бедный медвежонок. И все из-за нее. Ладно, сейчас ее тоже высекут и никто больше не сможет делать неверных выводов из ее разговора с королевой.
- Вставай, свободен, - бросил лейтенант, закончив счет. – Айрин, без штанов на лавку. Тебе пятьдесят.
Девушка с готовностью подошла к скамье и, спустив портки, улеглась животом вниз. Вирк снова поднял палку и ударил. Один раз. Другой. Третий... После шестого удара Айрин не выдержала и громко, с расстановкой сказала:
- Это. Не. Порка.
- Ну-ка, сильнее врежь ей! – прикрикнул лейтенант на экзекутора. Обиженный Вирк ударил со всей силы, и палка с треском развалилась пополам.
- Вот бараны, ничего нельзя доверить. Да отойди ты. Сейчас узнаешь, что такое порка, - лейтенант достал длинный хлыст для верховой езды и с размаху стегнул. Ягодицы обожгло. Потом снова. Потом удар по ляжкам (интересно, а это не запрещено?). Хлесть, хлесть, хлесть. Айрин терпела. В последние годы мать за серьезные проступки драла ее плеткой, потому было не привыкать. К тому же на порку сейчас смотрели не горничные и гувернантка, а гвардейцы, воины королевы, которые должны раз и навсегда убедиться в том, что Айрин ди Земмор – одна из них. Офицер драл сильно, не давая спуску. Боль нарастала. Но терпимая, заслуженная боль.
- Из железа ты, что ли, - проговорил, наконец, Фернан, откладывая хлыст. – Надень штаны, потом вставай. Нечего тут...
- Ваше благородие, разрешите обратиться, - Айрин спокойно, не показывая боли, поднялась с лавки.
- Разрешаю. Что?
- А вот Изабелла Отважная... Которая переоделась в мужчину и выиграла битву при Зайтоне...
- Знаю, и что?
- Как ее не разоблачили? Ее что же, за все время не выпороли ни разу?
- Наверное, она служила хорошо, - повел плечом лейтенант. – Все приказы выполняла в точности. Не то, что некоторые.
- Более не повторится, - снова повторила Айрин.
И она не солгала. Не повторилось. Конечно, дело было вовсе не в страхе перед поркой. Просто она поняла, что ее ценят и считают своей.

[Julia Steinwasen]

Очень понравилось 👍
Моя любимая тема. Публичная порка с полным обнажением на торговой площади, да ещё и аристократки.

[Эмилия]

Очень понравилось 👍
Моя любимая тема. Публичная порка с полным обнажением на торговой площади, да ещё и аристократки.

Спасибо, Юлия!
Рада, что Вам такое нравится. Тоже очень люблю обнажение и публичность)