Хмурое утро с проблесками солнца

[Mih]

Хмурое утро с проблесками солнца
(зарисовка)

На Сенной расковыряна брусчатка, тут и там вбиты в землю столбы. Кажется, лес пророс через площадь, только нет ни ветвей, ни листьев. Кустов тоже нет, зато навалом прутьев - накиданы всюду, грудами, охапками. Сегодня всё это богатство пойдёт в ход - спустит шкуру с множества задниц, спин и боков. А под шумок, смеха ради достанется и иному выпученному брюху, и отвисшим мешками сисярам. С утра хмурится небо, с трудом пробившийся сквозь тучи лучик играет на медных пуговицах и пряжках, стальных замках ружей. Ручейком струится народ, бабы и мужики, старые и молодые - те, кому угораздило жить здесь и сейчас. Люди, всё понимая, идут сами, без конвоя. Пары держатся за руки, целуются напоследок. Караул откровенно скучает.

Вот какая-то баба, задрав юбку, дразнит жандармов. Её валят на спину, плётка хлещет срамное место - раздвинув ноги до хруста, обезумевшая баба не то лает, не то хохочет. Возмутившись такой картиной, некий мужик героически бросается на фараонов, но всё, всё тщетно. Тут же ему крутят руки, спускают портки. Свистит шомпол, вспарывая бледные тощие ягодицы, мужик орёт. Баба, повернув голову, очумело смотрит на своего незадачливого защитника, крутит пальцем у виска. Уперевшись пятками в мостовую, она с силой выгибается, по голому животу волнами проходит дрожь. Баба умоляюще смотрит на нависшего над ней, ухмыляющегося жандарма, ей невтерпёж - тело требует продолжения экзекуции.

Люди, скинув одежду, подходят к столбам, обнимают их, дают связать руки. Тут и там обречённо белеют голые тела. На краю площади бригада палачей уже приступила к работе. Свистят, хлещут розги, обжигая кожу на рёбрах, погружаясь в мякоть ягодиц. Раздаётся отчаянный визг, истошные вопли летят к небу, раскачивая серые облака. К вечеру всех перепорют, отпустят верёвки. Нездешнее тепло разольётся по площади. Со смущённой улыбкой потирая зады и бока, люди разбредутся по домам, вновь обнимутся влюблённые пары. Назавтра поротый народ, кряхтя и охая, пойдёт на фабрики, в лавки, в конторы, а на площади будут свежие розги, новые тела... Всё повторяется изо дня в день, через неделю-другую люди идут по новому кругу, и нет этому ни конца и ни края... Над телегами с сеном, над солдатскими киверами, над флажками и ленточками на кончиках пик, над всей Сенной из старых, хрипучих репродукторов несётся: "лай-лай, ла-ла-ла-лай... прощай, прощай... мы расстаемся навсегда... прощай, прощай... лай-ла-ла-лай... в пустое небо посмотри..."