Улыбка Ардора

[Mädchen]

Пишется она медленно: сейчас в работе сразу несколько частей, но я ещё не определилась, какая из них будет первой

Жанна, с удовольствием почитаю, но хотелось бы, чтобы повесть была полностью. Не люблю читать отрывками.
Стара стала, иной раз забываю начало, если продолжение через пару месяцев)

[Ж.Г.]

Жанна, с удовольствием почитаю, но хотелось бы, чтобы повесть была полностью.

Пишется.

продолжение через пару месяцев)

Ну не настолько же медленно.

[Serge de K]

Не люблю читать отрывками.

И я тоже.

Стара стала, иной раз забываю начало

Есть грех...Тоже старею   

[Ж.Г.]

Барби: Поход в кино


Всё время своего домашнего ареста я была на постоянной связи с Русиком и узнала о нём много нового, а не только увидела на присланной им видеозаписи его голый зад. Не подумайте обо мне чего-нибудь плохого, но крепкий зад Русика мне понравился. Не тем, конечно, как жестоко с ним обращался дедушка, которого они с сестрой за глаза называли собачьей кличкой Полкан. О том, например, почему Полкан получил от них такое прозвище, я за эти дни тоже узнала. И ещё о многом. Даже больше, чем за предыдущие очные встречи. Единственное, чего мне не хватало, так это прикоснуться к Русику, возможности взять его за руку. А так хотелось. И ещё мне очень хотелось поцеловать его. По-настоящему – в губы, а не «чмок в щёчку», как с родителями или подругами, я ещё никогда ни с кем не целовалась, несмотря на то, что мне было уже почти пятнадцать лет.

Наконец наступило 3 января, и я получила возможность свободного выхода из дома. Наше с Русиком свидание было назначено уже давно, но родители о нём, разумеется, не знали. Забыв о где-то вычитанном странном правиле, что девушка почему-то должна немного опаздывать на свидание, я примчалась в условленное место за полчаса до условленного времени, но Русик уже был там. Как же забилось моё сердце! Подскочив к нему, я попыталась исполнить то, о чём мечтала, но он почему-то увернулся от моего поцелуя и подставил именно щёку.

- Ты не хочешь поцеловать меня после такой долгой разлуки? – искренне удивилась я.

- Очень хочу! – горячо признался он в ответ.

- А в чём тогда дело?

- Люди вокруг! Ты же не хочешь, чтобы родаки как-нибудь случайно узнали об этом?

«Как же я об этом не подумала? Отличница совсем голову потеряла! Не дай Бог, ведь, на самом деле узнают!» - пронеслось в голове.

- Надо найти укромное место, где нас точно никто не увидит,- продолжил Русик.

Мой мозг лихорадочно заработал: несмотря на то, что людей на улице было немного (3 января всё-таки!), особо укрыться среди бела дня (а по сути даже ещё утра – свидание было назначено на 11 часов) было негде.

- В кино? – нашлась я, вспомни о том, что в каком-то фильме влюблённые целовались именно в кинотеатре.

- Точно! Там сейчас наверняка мало зрителей! Возьмём билеты на самый последний ряд! – согласился со мной Русик.

Ближайшим кинотеатром был сравнительно недавно построенный и роскошный «КиноМакс». Увы, подойдя к нему, мы сразу же поняли, что это не тот вариант: в 11 часов должен был начаться детский сеанс, и возле входа стояло несколько автобусов, и шумела огромная толпа младшеклассников, пока учительницы, пытаясь перекричать весь этот гвалт, пытались завести их в кинотеатр более-менее организованно.

- Подождём следующий сеанс? – грустно спросила я.

- Он тоже детский... - ответил Русик, глянув на афишу. – Наверняка то же самое будет – нас тоже всем классом так возили когда-то.

- Что делать будем? – совсем сникла я, предчувствуя «облом мирового масштаба».

- Здесь недалеко, кажется, есть старый кинотеатр. Если его ещё не закрыли – давно грозились – посещаемости никакой: все хотят современных эффектов, - вспомнил Русик, и мы отправились туда.

Кинотеатр действительно оказался очень старым, требующим ремонта, но так как решался вопрос о его закрытии и перепрофилировании во что-то другое, ремонт этот никто делать не спешил. Но нас с Русиком это волновало не больше того, какой именно будут показывать фильм: в том, что организованное посещение такого кинотеатра детьми вряд ли кто-нибудь будет проводить, когда рядом новый, сомнений не было ни у Русика, ни у меня. И действительно, в холле, возле кассы, было пусто...

[Ж.Г.]

Русик: «Красный зал»



«Тетя Полли спустила очки на нос и оглядела комнату поверх очков, затем подняла их на лоб и оглядела комнату из-под очков. Она очень редко, почти никогда не глядела сквозь очки на такую мелочь, как мальчишка; это были парадные очки, ее гордость, приобретенные для красоты, а не для пользы, и что-нибудь разглядеть сквозь них ей было так же трудно, как сквозь пару печных заслонок». Именно эти строки из книжки о Томе Сойере вспомнились мне, когда я покупал билеты на ближайший сеанс; именно так: то поверх очков, то из-под них смотрела на нас с Барби кассир кинотеатра. Я едва смог сдержать смех, но потом вдруг подумал о том, не есть ли это фейсконтроль: а вдруг фильм «18+» - я ведь даже не глянул на его название, и заволновался: а вдруг она сейчас потребует предъявить паспорта? Но всё обошлось: поизучавшая наши «фейсы» кассир выдала билеты, и мы вошли в сам кинотеатр. Да, вид у него был, прямо скажем, очень запущенный. Настолько, что даже я, думавший только о том, чтобы как можно быстрее оказаться в тёмном зале, не смог не заметить этого. Вокруг нас были обшарпанные стены, поскрипывающие полы и, когда-то светившиеся зелёным, неисправные указатели «Буфет», «Туалет», «Голубой зал» и «Красный зал».

- Нам в какой зал-то? – спросила Барби, и я понял, что ответа на её вопрос у меня нет.

- В «Красный»  – на второй этаж! В «Голубом» проектор давно сломался! – услышал я старческий голос за спиной, мы с Барби одновременно обернулись на него: перед нами стояла толстая, неприятной наружности, немолодая уже женщина.

- Спасибо! – почти хором поблагодарили её мы и отправились к лестнице, на которую указывала стрелка с надписью «Красный зал»: думать о такой осведомлённости неприятной старушки нам тогда не пришло и в голову. Да и вообще, она могла ведь быть и не зрительницей, а работницей кинотеатра, в конце концов.

Зал выглядел не лучше, чем остальное помещение, и был полутёмным - горели далеко не все лампочки: старые кресла с порванной кое-где обшивкой откидных сидений, но всё-таки мягкие и с подлокотниками между ними, и всего-то на всего человек десять в нём, сидевших в основном в первых рядах. Но нас с Барби всё это не волновало – нам хотелось, чтобы поскорее начался сеанс, и в зале выключили бы и эти лампочки,  поэтому мы поспешили занять свои места в последнем ряду, желая этим ускорить начало фильма, название которого мы так и не удосужились спросить...

[Ж.Г.]

Люсик: Ожидание Полкана


Не став бессмысленно срывать свидание Русику, я осталась дома одна. О том, чтобы куда-нибудь прошвырнуться тоже, несмотря на то, что времени до приезда Полкана было очень много, я даже и не думала: не дай Бог к его, как он любил выражаться, прибытию меня не окажется дома, и тогда он подумает, что я струсила. Нет, я не считала, что он может приехать раньше часа: скорее всего он появится позже, как было в обоих прошлых случаях: и со мной, и с братом. Однажды, ещё до отъезда отца, я даже слышала от него нелицеприятные слова о «чёртовой военной пунктуальности»: «ты начальник – я должен быть строго вовремя, я начальник – ты должен быть строго вовремя, а я задержусь», а так как ни нашего с Русиком отца, которого он тогда заставил ждать на морозе больше часа – они должны были вместе съездить по каким-то делам, ни тем более нас с братом, он своим начальством не считал, то, сами всё понимаете: я наверняка должна была ждать его так, как будто мне было просто необходимо получить ремня или это даже было моей «розовой мечтой» – в том, зачем он приедет, у меня  никаких сомнений, конечно, не было.

Я переключилась на попытки вспомнить, как же я вчера вечером могла оставить сигареты и зажигалку на столе, а не спрятать в свой тайник. Неожиданно зазвонил телефон. Я неохотно подошла к нему, лежавшему на столе, и взглянула на определитель: звонила моя близкая подруга, и я ответила.

- Чем занята? – с ходу поинтересовалась она.

- Пока ничем, - буркнула я в ответ.

- Пошли, пробросимся куда-нибудь! – предложила она.

- Не могу, Полкана жду, - так же коротко, как и перед этим, ответила я: эта подруга была одним из моих «доверенных лиц», которым было известно, в том числе, и то, кого мы с Русиком называем Полканом.

- Жоподранция будет? – догадалась она: мы дружили с ней с младших классов, и она хорошо знала о том, что мой зад, как и её собственный, достаточно неплохо знаком с этой процедурой.

- Угу... Не знаю как, но вечером как-то ухитрилась оставить сиги и жигу прямо на столе в своей комнате... - мрачно сообщила ей о своём «проколе» я.

- Ну ты, старуха, даёшь... О «конспирэйшн» совсем забыла?.. – посочувствовала она.

- Забыла... - вздохнула я.

- Ну, ты держись тогда – не в первый раз всё-таки: нашим с тобой жопам к ремню не привыкать. Вечером звякну! – она отключилась, а я продолжила пытаться вспомнить, как такое со мной могло вчера случиться: «подставить» меня было некому – не Русик же такое сотворил? В такое я поверить никак не могла! А кроме него и мамы в квартире со вчерашнего вечера никого не было: неужели она обнаружила мой тайник? Я даже проверила его, но следов «взлома» не обнаружила. Значит, что остаётся? Или я на самом деле оставила сиги и жигу на столе сама, или...

[Ж.Г.]

Барби: Под дулом револьвера


Время. Все, наверное, знают о том, что оно способно как лететь очень быстро, когда куда-то опаздываешь или не успеваешь что-то сделать, так и тянуться очень медленно, когда кого-то или чего-то с нетерпением ждёшь. У меня был второй вариант: ждала я, конечно, не кого-то (Русик сидел на соседнем со мной кресле), а чего-то. Момента, когда в зале наконец-то выключат пусть и слабое, но всё-таки освещение: рука Русика лежала на подлокотнике кресла, но я, после услышанного от него «же не хочешь, чтобы родаки как-нибудь случайно узнали об этом?» не осмеливалась прикоснуться даже к ней. Чтобы как-нибудь отвлечься от желания прикоснуться своими губами его губ, я стала наблюдать за залом: ещё несколько пришедших зрителей расположились тоже в основном в первых рядах, и только двое – парень и девушка, которые показались мне на два-три года старше нас с Русиком, протиснулись мимо нас к более дальним от входа местам нашего ряда. «Наверное, затем же, зачем и мы, здесь, - непроизвольно подумала я, глядя на то, как они вольготно расположились, сняв куртки и положив их на свободное, соседнее с ними, кресло, - и не в первый раз!» Объяснившую нам, где будет сеанс, неприятную толстуху я тоже заметила: она вошла одной из последних и заняла место не в нашем ряду, но и не в одном из первых, а ближе к нам. «Где она была всё это время? В буфете? Да, при таких габаритах, жрёт она наверняка немало! А буфет-то работает? – в этом я не была уверена, видя общее состояние кинотеатра, который должны были вот-вот закрыть. – Может, в туалете? Кто много жрёт, тот и много... ну, сами понимаете, что делает!» - я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться над собственным хулиганским выводом, который сделала при всём её важном виде: выглядела она почему-то так, как будто пришла не в кинотеатр, а на какое-нибудь заседание. В голове закрутились строчки Маяковского: «Чуть ночь превратится в рассвет, вижу каждый день я: кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет...» - я вновь едва сдержала смех, вспомнив о том, что случилось с «прозаседавшимися» дальше: «Вот бы её ополовинить – как раз нормальный человеческий вес был бы!»

Свет в зале, наконец, погас, а на экране появилось изображение, которое слегка шокировало меня: в зрительный зал на зрителей смотрело дуло револьвера.

Вы не можете просматривать это вложение.

Шокировало, в общем-то, не само по себе, а из-за того, что я знала о том, что сравнительно недавно появилось требование к обложкам книг, которое запрещало подобное. Это, конечно, была не обложка книги, а всего лишь начало фильма, но оно провисело, наверное, минуты две, если не больше, пока шли титры, из которых я поняла только то, что фильм итальянский, а фамилии актёров и режиссёра мне не были знакомы. Я отвела взгляд от экрана и коснулась своей рукой руки Русика: не для того же, чтобы смотреть этот, судя по всему старый, фильм мы сюда пришли!

[Ж.Г.]

Русик: Первый поцелуй


Для меня время до начала фильма тоже тянулось очень медленно, и я тоже не мог не заметить прошедшую мимо нас пару, хоть и поглядывал всё же гораздо больше на Барби, чем по сторонам, поэтому появлению в зале, виденной уже мной до этого, толстой женщины я не придал особого значения. Наконец-то начался фильм. Такое начало - с нацеленным на меня револьвером – меня, конечно, не испугало, но удивило и даже заинтересовало – ничего подобного я ещё не видел. Всё же, подумав о том, что фильм я смогу потом найти в инете (надо будет только потом, после окончания, посмотреть афишу и узнать его название), а первый в моей жизни настоящий поцелуй с девушкой, только что коснувшейся своей рукой моей, состоится именно здесь и именно сейчас, я  повернулся к ней, перегнулся через подлокотник и коснулся своими губами её губ. Это оказалось очень приятным, и я почувствовал, что моё сердце застучало чаще.

- Тебе понравилось? – шёпотом спросил я у Барби, когда наши губы разъединились – я ведь целовался «по-взрослому» в первый раз в жизни и совершенно не был уверен, что делаю это правильно: по фильмам (даже эротическим и порно, которые я, признаюсь, тоже смотрел) ведь такому не научишься.

- Я думала, конечно, что это приятно, но даже представить себе не могла – насколько, - тоже шёпотом ответила она, одним движением руки расстегнув «молнию» на куртке.

Я сделал то же самое – да, мне тоже стало жарко в зимней одежде, а в джинсах, в передней верхней их части, к тому же, стало немного теснее. Из того угла, где разместилась протиснувшаяся мимо нас парочка, послышались звуки, напомнившие мне те, что я слышал в порнофильмах. На небольшом до нас расстоянии их не заглушали даже звуки того фильма, что шёл на экране: «Неужели и мы с Барби так пыхтели? Хорошо, что никого, кроме них, близко к нам нет!» - подумал я.

[Ж.Г.]

Барби: «Авария»


Звуки, которые издавала сидевшая на нашем ряду парочка, заставили меня оглянуться на них, и при очередной вспышке света с экрана я заметила, что девушка уже не сидит рядом с парнем, а сидит у него на коленях. Я поняла, что мешало нам с Русиком в полной мере насладиться поцелуем – подлокотник кресла, и последовала её примеру. Теперь нам ничто не мешало, и мы вновь соединили губы в поцелуе. Моё сердце билось часто-часто, когда я внезапно почувствовала, что вместе с Русиком проваливаюсь куда-то вниз. В голове пронеслось услышанное мной когда-то (не от родителей, а от бабушки-соседки, и не в свой адрес) «Чтоб ты провалилась!» Я в испуге вскочила и, кажется, даже завизжав, и  не понимая того, что же происходит, бросилась к выходу из зала...

[Pythonus]

Эх. Давненько я не делал это в кинотеатре.

[Ж.Г.]

Русик: «Оборзанаркум»



Можете представить себя на моём месте? Только что я испытал то, чего ещё никогда не испытывал: у меня на коленях сидела любимая девушка, обнимала меня, и мы с ней целовались, и я чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле, как вдруг кресло под нами начало внезапно проваливаться. Барби громко взвизгнула, вскочила и бросилась наутёк, а я достаточно больно ударился задом, а потом ещё и головой о спинку кресла, которая, к счастью, была мягкой. Думаю, что любой, или почти любой, на моём месте не был бы готов к такому! Добавьте к этому грохот, который сопроводил моё приземление, и почти сразу же включившийся в зале свет, который на мгновенье ослепил меня – глаза уже привыкли к полутёмному залу. Этого мало, чтобы вы впали в шок? Сразу же за моим приземлением и включившимся светом, я услышал визг с той стороны, где была другая пара, и побежавшая оттуда девушка споткнулась через мои вытянувшиеся поперёк прохода ноги и упала на них! И этого мало, чтобы шокировать вас? У девушки при падении задралась на спину юбка, и я увидел и её голую попу, и то, что её трусы спущены до колен – так, словно она не упала в узком проходе, а легла для того, чтобы её выпороли ремнём – так, как ложилась для этого Люсик. Да, мне случалось раньше видеть голую попу девушки в реале, а не только в порнофильмах, но то была попа моей сестры-близнеца, которую я очень люблю, но воспринимаю как частичку себя, а не девушку! Вам и этого мало? Тогда добавьте ещё и то, что ломанувшийся по проходу вслед за ней и наверняка тоже ослеплённый неожиданно включившимся освещением её парень тоже споткнулся и рухнул сверху на неё и мои ноги! Теперь можете понять то, как я чувствовал себя в те мгновенья?

Апогеем (так это вроде называется?) всего этого стала неизвестно откуда появившаяся та самая неприятная толстая женщина, которая объясняла нам, в каком именно зале будут показывать фильм, и которую я после этого заметил в зале сравнительно недалеко от нас с Барби.

- Что здесь происходит?! Что это за безобразие?! – прокричала она голосом совсем не похожим на тот, которым объясняла то, что в «Голубом» сломался проектор.

Вы бы смогли хоть что-то ответить на моём месте? Или на месте тех девушки и парня? Никто из нас ничего сказать не смог, а она продолжила вопить:

- Мы из «Оборзанаркум»! – я совершенно не понял значения этого слова, но заметил, что местоимение «мы» она употребила не случайно: следом за ней к нам подоспели ещё несколько человек. Надо ли добавлять то, что ни я, ни девушка с парнем не оказали ни малейшего сопротивления им, когда они подняли нас с пола кинотеатра и куда-то повели?

[Ж.Г.]

Люсик: Тревожный звонок

От мрачного ожидания Полкана с его старым «дипломатом», в котором наверняка лежал, в том числе, и старый портупейный ремень, со слов его владельца, в воспитательных целях «обрабатывавший» ещё попу нашей с Русиком мамы, и мыслей том, что же такого она натворила в двадцать два года, меня отвлёк звонок телефона. На этот раз не моего – звонок раздавался из прихожей, но его мелодия была мне прекрасно знакома – это был телефон мамы. «Она телефон забыла, когда на работу уходила?» - подумала я и отправилась туда. К моему удивлению определитель показывал, что звонит Русик. «Что ему понадобилось от мамы на свидании с Барби?» - поразилась я и ответила. Ещё больше меня удивило то, что незнакомый, и сразу же вызвавший у меня почему-то неприязнь, женский голос заявил мне, что мой сын попал в большую неприятность. Я, конечно, слышала о телефонных мошенниках, вымогающих подобными способами деньги, поэтому собралась ответить, что у меня нет никакого сына, но мгновенно сообразила, что звонят-то ведь на телефон мамы, а у неё есть сын – мой брат: «А вдруг на самом деле что-то случилось с Русиком?! Звонят ведь не с чужого, а с его номера!»

- Что случилось? – так я и спросила, невольно почувствовав беспокойство.

- Его задержал «Оборзанаркум»! – важным и даже каким-то торжественным тоном заявил голос.

Больше всего я боялась, конечно, услышать о каком-нибудь несчастном случае, поэтому мгновенно успокоилась:

- Какой ещё нарком у Вас там оборзел? Наркомы при Сталине были, - о том, что в те времена так называли министров, я знала из фильмов.

- Не нарком, а «Оборзанаркум»! Как Вы смеете так уродовать название нашей организации?! – возмутился голос и снизошёл до расшифровки:
- Общество борьбы за народную культуру и мораль!

- Ааааа... - растерянно протянула в ответ я, никогда до этого мгновенья не слышавшая о таком обществе.

- Вы можете сейчас приехать за ним?

Что я могла ответить? Не могла же я действительно приехать под видом собственной матери за братом – по возрасту явно не тянула.

- А за что его этот... как его?.. задержал? – я решила потянуть время, чтобы попытаться  понять, что мне делать.

- Вот приедете и узнаете! – отчеканил голос в ответ.

- И куда надо ехать? – я продолжала тянуть время, лихорадочно соображая, но ничего стоящего мне в голову не приходило. В ответ сообщили улицу и номер дома и отключились.

«Только этого мне и не хватало! Мало своей проблемы, так ещё и Русик в какую-то историю вляпался! – пронеслось в голове, но я попыталась успокоиться. – Первое: он, по крайней мере, жив и здоров, хоть и звонят с его, по всей видимости, отобранного у него, телефона. Второе: звонившая не назвала меня по имени-отчеству, а это значит, что она всего лишь увидела в его телефонной книге номер обозначенный, как «Мама». Третье: о деньгах речи не было – значит, это, скорее всего, не мошенники! Что делать?» -  позвонить маме я не могла, даже если бы захотела: номер её рабочего телефона я не знала, а её мобильник был у меня в руке.

Я, продолжая держать мамин телефон в руке, отправилась в свою комнату и вышла в инет, чтобы узнать хоть что-то об этом «оборзевшем наркоме».

[Ж.Г.]

Барби: «Что же теперь будет?»




Когда мы с Русиком почему-то вдруг начали падать, а затем раздался сильный грохот и включился свет, я впала в панику: выскочила из зала и бросилась бежать, не разбирая дороги. В этом старом кинотеатре я до сегодняшнего дня никогда не бывала и, видимо, поэтому, спустившись на первый этаж, я не выбежала из кинотеатра, а оказалась в тупике, который заканчивался дверью с выцветшей надписью «Буфет». Я механическим движением руки дёрнула её на себя – она не поддалась, я толкнула её от себя – тот же результат! Я поняла, что буфет не работает, а дверь заперта, и собралась уже бежать обратно, когда услышала громкие голоса идущих сюда людей. Я спряталась за одну из колонн, которых в старинном здании было немало, и увидела самое странное зрелище из тех, какие мне случалось видеть. Впереди всех важно шествовала неприятная толстуха – та самая, что объясняла нам с Русиком, в каком зале будет фильм и как туда попасть. В руках она с торжественным видом несла... сиденье от кресла! Немного отставая от неё, семенила невысокая женщина, погромыхивая большой связкой ключей, которую держала в руке. За ней, держа каждого за руки, шестеро крепких на вид мужчин вели троих: тех парня и девушку, что были в зале на одном с нами, последнем, ряду, и Русика. Добавляло комичности всему этому шествию то, что ведомый первым парень одной рукой придерживал расстёгнутые брюки, а девушка, которую вели вслед за ним, спотыкалась и ныла: «Дайте хоть трусы надеть – я же так упаду!», но её продолжали крепко держать за руки. Я перевела взгляд на ноги девушки и с удивлением заметила, что спотыкается она действительно из-за того, что её ноги «спутаны» трусами, которые почему-то оказались в районе щиколоток. В другой момент такое зрелище, наверное, вызвало бы у меня смех, но следом за девушкой так же вели Русика, что было совсем не смешно, а замыкали шествие ещё несколько человек – вероятно, на всякий случай.

«Под нами с Русиком сломалось кресло! - догадалась я. – Что же теперь будет с Русиком?» - судьба не знакомых мне парня и девушки меня в тот момент, признаться, не беспокоила.

Они прошли мимо меня, затаившей дыхание в своём «убежище», подошли к двери буфета, после чего «коротышка» отперла её ключом, и все они зашли туда. Всё это продолжало сопровождаться нытьём девушки, просившей дать ей надеть трусы.

- Обойдёшься! Не надо было их снимать в общественном месте! – прикрикнула, наконец, на неё толстуха!

«Она сняла трусы в кино?» - я не сразу догадалась, для чего.

Помогла догадаться мне фраза толстухи:

- Ишь, устроили групповой секс в кинотеатре!

- Какой ещё групповой секс?! Я не с ними – я их в первый раз в жизни вижу! – послышался наконец-то возмущённо-удивлённый голос Русика.

- Какой ещё групповой секс?! Я его не знаю! – не менее возмущённо взвизгнула девушка.

- Какой ещё групповой секс?! Я тоже его не знаю! -  эхом обоим отозвался её парень.

- Полиции будете объяснять, когда вас на учёт будут ставить! – вновь прикрикнула на них толстуха, взяв сиденье от кресла в одну руку, а другой - закрывая за всеми зашедшими в буфет дверь.

«Групповой секс в кинотеатре? Полиция? Детская комната?» - я вновь потеряла способность соображать от ужаса, но на этот раз не побежала, куда глаза глядят, а остолбенела.

[Ж.Г.]

Парадокс в том, что у меня почему-то очень плохо получается писать, когда я в отпуске на работе. Вроде бы и свободного времени для этого больше, а не пишется... Поэтому извиняюсь за то, что торможу с "Улыбкой Ардора". Надеюсь всё-таки через несколько дней хотя бы "добить" очередную главу...

[Ж.Г.]

Русик: В буфете


Посещайте почаще
Театральный буфет.
Там пирожные с кремом,
С пузырьками вода.
Как дрова на тарелках
Шоколадки лежат,
И сквозь трубочку можно
Пить молочный коктейль.
Не просите билеты
На балкон и в партер,
Пусть дадут вам билеты
В театральный буфет.
Уходя из театра,
Унесете с собой
Под трепещущим сердцем,
В животе, бутерброд.

Именно этот детский стих Григория Остера вспомнился мне, когда я понял, куда нас привели. Тьфу ты, «стих»! Сколько раз я слышал от нашей русички о том, что «стих» это глагол, а всё равно привязалось это дурацкое словечко ведь!

Только ни пирожными, ни газировкой, ни шоколадками, ни коктейлями, ни бутербродами в этом буфете уже и не пахло: нельзя сказать, чтобы запах там был каким-нибудь тошнотворным, но всё же неприятным – так пахнет обычно в помещениях, которые долго были закрытыми и не проветривались. Буфетные стеклянные прилавки (или как они правильно называются?) были пусты, а стулья стояли на столах так, как будто кто-то собирался помыть здесь полы, но ушёл и забыл об этом. Нашу троицу: меня, девушку, спотыкавшуюся из-за спущенных до щиколоток трусов, и парня, одной рукой придержавшего расстёгнутые брюки, довели до одной из дальних стен и поставили возле неё. После этого сначала неприятная толстуха, а за ней и остальные «конвоиры», включая коротышку с ключами, которая отпирала буфет, сняли со столов стулья и расселись на них, отгородив нас от пути к дверям. От этого я почувствовал себя неуютно – всё это создавало впечатление, что они собрались нас, стоящих возле стены, расстреливать.

- Не надо полицию... не надо детскую комнату... мне же в этом году в ВУЗ поступать... – взмолился заметно побледневший парень, по-прежнему поддерживая рукой штаны и после окрика толстухи не решаясь их застегнуть.

- Вот брехло-то: говорил, что студент уже, на втором курсе... - негромко процедила девушка, тоже не рискующая наклониться, чтобы подтянуть трусы, а парень, услышав это, резко покраснел.

- За что меня в полицию-то? – вырвалось у меня, а о том побледнел я или покраснел, я не знаю.

- Я же уже сказала: за групповой секс в общественном месте! А ещё за сломанную мебель! – недовольным тоном  пояснила толстуха.

- Да не занимался я никаким групповым сексом! – возмутился я.

- Я этого вообще в первый раз вижу, а того вруна лучше бы вообще никогда не видела, и никакой мебели я не ломала! – взвизгнула девушка.

- Я тоже не ломал мебель, - пробормотал покрасневший ещё больше при словах девушки парень.

- А это – что?! – толстуха продемонстрировала всем присутствующим сиденье от кресла, помахав им в воздухе так, как будто это было чем-то вроде флага.

- Оно само сломалось, - буркнул я, понимая то, что это звучит примерно так, как объясняет родителям сломавший что-то дошкольник.

- Само?! А может, оно сломалось из-за того, что вы на нём втроём устроились?!

- Да не устраивались мы на его кресле втроём! Я просто споткнулась через его чёртовы ноги и упала! – попыталась объяснить произошедшее девушка, бросив недобрый взгляд в сторону парня.

- А я – через них обоих, - подтвердил он, а его лицо приняло уже цвет варёного рака.

- Да, - коротко подтвердил я «показания соучастников».

- Вот пусть полиция и разбирается, кто из вас врёт, а кто говорит правду! – известила нас толстуха, доставая из кармана мобильник и игнорируя элементарный факт, что мы говорили одно и то же, а не «путались в показаниях».

- Не надо полицию, - вырвалось у нас троих почти одновременно.

- Как это не надо?! Всё это вместе взятое тянет, как минимум, на административные нарушения о хулиганстве и порче государственного имущества, - толстуха после этого назвала и номера статей, но я был не в том состоянии, чтобы запоминать их.

- А как максимум? – спросила девушка дрогнувшим голосом.

- А как максимум, на уголовные! – ответила та, крутя в руках свой мобильник.

Первым от такого заявления пришёл в себя парень:

- И Вы хотите сломать мне жизнь из-за сломанного кресла, которое сломал не я?

- Допустим, что возможно даже и не ты сломал кресло, - снизошла до признания того, что она допускает такую вероятность, толстуха, но сразу же «обгадила малину», - но секс в общественном месте – серьёзное правонарушение.

- Мы уже достигли «возраста согласия», - проявил осведомлённость в законах он в ответ, на что девушка окатила его таким презрительным взглядом, какой я не хотел бы ощутить на себе.

- Вот и будете объяснять полиции, с какого возраста можно заниматься сексом в кинотеатре! – неприятная толстуха очень неприятно рассмеялась.

- А я-то здесь причём? –  осмелился подать голос я.

- Вот пусть полиция и разбирается, кто причём! – она извлекла из сумки очки, нацепила их на нос и начала что-то набирать на своём телефоне.

- Я же несовершеннолетний: я требую присутствия на допросе отца! – спохватился парень.

- А это не допрос! – парировала толстуха, но сразу сменила тон. – Но если так хочешь, то я вызову его: может быть, и договоримся – он заплатит штраф и обойдёмся без полиции.

Парень мгновенно свободной от брюк рукой вытащил из кармана мобильник и протянул ей:

- Там «Папа» написано.

- Кто ещё хочет обойтись без полиции? – поинтересовалась толстуха, поднимая свой зад со стула и направляясь к теперь уже вновь побледневшему парню.

- Чёрт с вами со всеми! – девушка, которая теперь покраснела вместо парня, протянула ей свой смартфон.

Я после короткой паузы последовал её примеру, подумав о том, что если я попаду в полицию, это всё равно в секрете от матери не останется.