Приёмная дочь

[Julia Steinwasen]

- Светлана Дмитриевна, мне нужно с Вами поговорить, - войдя в кабинет завуча, сходу выпалила молодая девушка.
Господи, милое создание, что же еще произошло? - удивленно спросила хозяйка кабинета, куда ворвалась Аня. Анна Ивановна была еще достаточно молодой девушкой. Она только закончила мед.институт и получила место врача для стажировки в этой школе. Аня, как и многие молодые специалисты, очень энергично взялась за свою работу. И завуч школы, как и директор, старались как можно реже попадаться на глаза этой девушке. Ведь, если она их видела, то обязательно о чем-нибудь просила. Нет, конечно не для себя, а для школы. Но все же.
- Я сегодня делала в старших классах прививку от гриппа, - начала Аня.
- Ну а я тут причем? - недоумевая спросила Светлана Дмитриевна, - не хватило лекарства?
- да, нет, с лекарством все в порядке, - продолжила девушка, - просто у одной из девочек вся рука в синяках.
- И из-за этого ты ворвалась ко мне? - немного раздраженно спросила завуч, - мало ли что там произошло. Ты меня будешь из-за каждого синяка беспокоить?
- Да нет же. Там не просто синяк. И вот, на улице жара, а она в длиной юбке! - продолжала возбужденно рассказывать Аня.
- Ну может, если родители наказали, заслужила, - ответила Светлана Дмитриевна.
- Может и родители, - не унималась девушка, - но тут случай особенный. Это Юля Волкова. Вы помните ее?
- Постой, это та девушка, которую удочерили? - уже более заинтересованно спросила завуч.
- Да, это она. Поэтому, даже если и родители выпороли, мы должны отреагировать первыми, прежде чем это увидит кто-нибудь из органов опеки, - на одном дыхании выпалила Аня, - тогда будет и мне и Вам проблемы.
- Да, ты права. Этот геморрой с органами опеки нам совсем не к чему, - согласилась Светлана Дмитриевна, - сходи, пожалуйста, к их классному руководителю, Александру Петровичу. Пусть он приведет девочку сюда, а я позвоню директору. Думаю, что он тоже должен присутствовать.
Пока никого не было, Светлана Дмитриевна раздумывала над сложившейся ситуацией. Ей очень хотелось, чтобы слова их врача не подтвердились. Иначе... Она даже и не знала, что делать в такой ситуации. Но для начала нужно было удостовериться в наличии побоев, зафиксировать их. Благо есть свой школьный врач. А потом уже, если будет все так серьезно, звонить в органы опеки.
Наконец все собрались. Завуч попросила Аню никому не говорить по какой причине их пригласили сюда. Девочка, как и сказала врач, была в длинной юбке и в блузке с длинными рукавами, несмотря на то, что на улице было достаточно жарко.
- Юля, - обратилась Светлана Дмитриевна к девочке, - сними, пожалуйста, свою блузку.
- Что? Зачем? - ничего не понимая, спросила девочка. При этом она покраснела как рак. Ведь в кабинете, кроме врача и завуча, были еще двое мужчин. А раздеваться перед ними, пусть даже просто снять блузку. Ей было стыдно.
- Просто сними блузку! - строго потребовала завуч, - или ты хочешь чтобы тебе помогли?
- Я сама, - тихо сказала Юля. Сгорая от стыда, негнущимися пальцами, она с огромным трудом смогла расстегнуть пуговицы и снять свою рубашку.
- Вот, смотрите Светлана Дмитриевна, - сказала Аня, подойдя к девочке. Руки, спина, грудь Юлии были во многих местах покрыты синяками.
- Это откуда у тебя? - вмешался директор школы, Андрей Иваныч.
- Подралась, - едва слышно сказала Юля.
- Что? Ты можешь сказать громче?!
- Подралась, - повторила девочка, опустив голову. Ей было ужасно стыдно. А еще и этот допрос.
- С кем? Когда? Где? - продолжал допрос директор.
- Повторяю вопрос, когда и с кем ты подралась? - но Юля молчала. За годы, проведенные в интернате, девочка четко усвоила, что стучать нельзя.
- Я думаю, Андрей Иваныч, что стоит звонить в органы опеки, - обратилась к директору завуч, - это их случай и принимать решение тоже им.
Услышав про органы опеки Юля вздрогнула. Она прекрасно понимала, чем ей может это грозить. Но она все равно ничего не сказала про то, кто ее так избил.
- Да, пусть они там и разбираются, откуда у нее столько синяков по всему телу! - вставила свои пять копеек молодая докторша.
- Сука! Стукачка! - резко подойдя к Ане, сказала Юля. Она едва сдержалась, чтобы не вцепиться этой врачихе в волосы и не расцарапать морду. Хотя, возможно, Юля бы и сделала это, но в последний момент Аня успела, буквально отпрыгнуть от девочки.
- Вы видите, какая она дикая!!! - закричала Аня, - она едва не избила меня. Таким, как она, не место в нашей школе.
- Светлана Дмитриевна, звоните в органы опеки, - распорядился директор, - когда они приедут, позовете меня. Девочку из кабинета не выпускать. А Вы, Александер Петрович, проконтролируйте, чтобы Ваша подопечная не покинула стены этого кабинета.
Юле разрешили одеться, после чего ее отвели в соседний кабинет, посадили на стул у стены и заперли кабинет на ключ. Девочке стало очень страшно, она сильно испугалась. Нет, не того, что ее заперли одну в кабинете. Ее и раньше часто так запирали, только в еще более маленькой комнате. Юля боялась последствий встречи с представителями органов опеки. Она прекрасно понимала, что ее могут просто забрать у ее приемных родителей и отправить назад, в интернат. Вот этого то и боялась девочка, но что делать, она тоже не знала. От безысходности у нее появились слезы на глазах.
Сидеть, правда, Юле одной в кабинете пришлось не долго, около часа. Хотя и этот час показался ей бесконечным. За ней пришел классный руководитель и забрал ее в кабинет завуча, где уже опять все были в сборе.
- Юля Соколова? - обратилась к девочке женщина из органов опеки. Ей было на вид не больше сорока. Рядом с ней стоял мужчина, ее коллега. Он был немного старше ее.
- Да, - ответила девочка. То, с каким тоном женщина обратилась к ней, дало понять Юле, что ничего хорошего от нее ждать не стоит.
- Я Валентина Петровна, а это мой коллега, Олег Петрович. Мы из органов опеки, - представилась женщина.
- Вот, посмотрите!..., - Аня решила показать синяки на руках Юли.
- Милочка, Вы свою работу выполнили! - очень грубо оборвала ее Валентина Петровна, - теперь просто отойдите и не мешайте нам. Если нам понадобиться Ваша помощь, мы скажем!
- А ты, давай быстро раздевайся! - приказала женщина из опеки Юле.
- Как раздевайся? - спросила девочка, не совсем понимая, но уже догадываясь что от нее требует эта женщина. Процедура, которую в интернате довольно часто проводили, издеваясь над девочками.
- Ты что дура?! - спросила Валентина Петровна, - русских слов не понимаешь? Снимай юбку, блузку! Живо.
- Но она же девочка, а здесь мужчины, - попыталась опять вмешаться Аня, - ей же стыдно, она уже достаточно большая девочка.
- Стыдно? С мужиками спать не стыдно, а раздеваться, значит стыдно? - резко ответила ей представительница опеки, - не лезь не в свое дело.
- Ну и долго мы тебя будем ждать? Или тебе помочь? - прикрикнула Валентина Петровна на девочку. Хотя Юлю уже не раз раздевали до гола в присутствии парней и мужчин, но то было в интернате и в другой жизни. А здесь она хотела другою, новую жизнь. От этого требования Юля покраснела, сжала кулаки. Ей стало и стыдно и обидно. Ну почему? За что? Но выбора большого не было и она стала медленно снимать с себя одежду. Сначала блузку, потом юбку. Юля очень надеялась, что этим все ограничится, что дальше ее не заставят раздеваться.
- Олег, включай камеру, - приказным тоном сказала Валентина Петровна своему коллеге, когда девочка начала раздеваться.
- Зачем камеру? - теперь уже удивленно спросил директор. Ему тоже было как-то не по себе от происходящего. А тут еще камера.
- Не переживайте, Вас мы записывать не будем. А вот девочку, побои на ее теле, - ответила дама из опеки.
- Ну что мы тут видим? - сказала Валентина Петровна, когда сгорая от стыда и с огромным трудом, Юля наконец-то сняла и юбку. Девочку покрутили во все стороны, рассматривая и записывая побои на ее теле.
- Так, давай-ка снимай с себя лифчик и трусы! - услышала Юля то, чего так боялась. И ей стало теперь по-настоящему страшно.
- Я не буду! - крикнула она, попытавшись убежать. Но эта попытка не увенчалась успехом. Классный руководитель, стоявший рядом с девочкой, быстро поймал ее.
- Неееет! - закричала Юля, но было поздно. Она пыталась сопротивляться, пыталась вырваться. Но мужчина, державший ее, был намного сильнее девочки.
А Валентина Петровна в этот момент достала из сумки ножницы и, подойдя к Юле, разрезала на ней трусики и лифчик, отбросив их в сторону. В этот момент ее мир рухнул, разлетевшись на тысячу осколков. Александер Петрович, державший девочку, отпустил ее. Ему стало не по себе от происходящего. Это было настолько грязно, что ему захотелось отмыться от этой грязи. А Юля, она просто закрыла лицо руками, понимая, что другие части тела закрывать бесполезно.
- Подралась, говорите? - ехидно спросила Валентина Петровна, поставив Юлю попой к присутствующим в кабинете, - а это вы видели? Да ее жестоко выпороли и судя по следам, совсем недавно.
Действительно, Юлина попка была вся исполосована. И вот этого как раз и боялась девочка. Боялась, что при осмотре они увидят ее, хорошо выпоротую попу. Юля заплакала. И от стыда и от бессилия. Она уже ничего не могла сделать и никак не могла себе помочь.
- Вы, так понимаю, врач? - обратилась сотрудница отдела опеки к Ане, - проведите осмотр девочки и скажите, спит ли она с мужиками!
- Но я не могу этого сделать, - ответила Аня. Ей становилось все противнее и противнее от происходящего.
- А что же Вы тогда можете? - ехидно спросила Валентина Петровна.
- Я могу лишь сказать, девственница она еще или нет.
- Вот и хорошо. Этого будет достаточно, - сказала женщина из опеки, - давайте, проводите уже осмотр.
- Прям здесь? - грубо вырвалось у Ани.
- Почему здесь? У вас что, нет свободного кабинета? - удивленно спросила Валентина Петровна? - где она у вас была закрыта, когда мы пришли, вот там и проведите свой осмотр.
Юля так и стояла, абсолютно голая, посреди кабинета. Она уже перестала плакать, ее глаза уже успели высохнуть от слез, даже высохла тушь под глазами. От такого стыда, унижения и позора, которые испытала девочка, нужно было провалиться сквозь землю или умереть на месте. Убежать было нереально, да и не имело уже смысла. И самое лучшее, что смог сделать мозг девочки, это просто отключить ее от реальности. Она просто не воспринимала то, что происходило вокруг нее. И Юля не поняла, зачем к ней подошла эта симпатичная молодая девушка. Юля не сразу признала в ней врача школы. Так же девочка не поняла зачем и куда ее ведут. Про какой осмотр говорит эта девушка.
Когда они вошли в другой кабинет, где до этого запирали Юлю, она тоже никак не отреагировала. А Аня, осмотрелась по сторонам, ища подходящую мебель для осмотра. После она подошла к столу и освободила его, жестом приглашая Юлю лечь на этот стол. Девочка все сделала, что от нее требовала врач.
Ане было не по себе от того, что ей приходилось делать сейчас с Юлей. Да еще и Олег все также продолжал все записывать на камеру. Аня попыталась прогнать его, но тот никуда не ушел. Он просто должен был все документировать.
- Ну? Она больше не девственница? - спросила Валентина Петровна, когда Аня и Юля вернулись в кабинет. Аня в ответ лишь кивнула, ей не хотелось больше общаться с этой женщиной.
- Ну вот этого и стоило ожидать, - можно даже сказать, что Валентина Петровна обрадовалось этому известию, - мало того, что этот папаша избивал девочку, так он ее еще и насиловал. Ну ничего. Сколько там девочке лет? Уже 16. Жалко.
- Почему жалко? - удивилась завуч.
- Потому что 16 лет возраст согласия, а вот было бы только 15 лет. Ну ничего, мы все равно раскрутим его, - сказав это, она взяла свой телефон и набрала полицию и распорядилась, - один наряд к школе, другой по адресу родителей.
Полицейские приехали достаточно быстро. Когда они вошли в кабинет, Валентина Петровна показала на Юлю и сказала, что они могут забирать ее. Полицейские переглянулись между собой, посмотрели на девочку, потом на сотрудницу из опеки.
- Что-то не так? - спросила она.
- Может вы все-таки наденете что-нибудь на девушку? - спросил один из полицейских, - негоже ей в таком виде.
Врач подошла к Юле и стала помогать той одеваться.
- Прости меня, - тихо сказала Аня девочке, - я не думала, что все так получится.
- Бог простит, - так же тихо ответила девочка.
- Так, мы забираем девочку, - сказала Валентина Петровна, - давайте подпишем все необходимые документы. И спасибо за сигнал.
- Родителями займется полиция, - добавила она, подписав все бумаги, - я надеюсь, что они получат хороший срок.
Едва сотрудники из опеки ушли, директор и классный руководитель поспешили тоже удалиться. В кабинете остались завуч и молодая девушка, врач.
- Что же теперь будет? - спросила Аня, - я не думала, я не хотела, чтобы все так.
- А что будет? Родителей посадят. Как минимум отца. Девочку в детский дом. А ты, Аня, радуйся. Ты молодец. Ты все правильно сделала. Да и ты еще час назад сама сказала, что, таким как Юля не место в нашей школе, - с сарказмом сказала Светлана Дмитриевна и добавила, - Аня, уйди с глаз моих. Видеть тебя не хо

[Julia Steinwasen]

Центральное телевидение. Главный редактор программы "журналистское расследование на периферии", Андрей Крылов, просматривал на компьютере почту. Собственно именно с этих писем и рождались темы для его передач. Вот и сейчас он нашел то, что могло стать вполне интересным для его очередного расследования.
- Яна, - он позвонил ведущей его передач, Яне Соколовой, - зайди, пожалуйста ко мне. По-моему, я нашел кое-что интересное для тебя.
Яна, молодая и очень симпатичная девушка. Она была достаточна популярна как среди коллег, так среди зрителей. У нее было очень много поклонников. И, как это обычно бывает, потихоньку, незаметно для себя, но для коллег, девушка зазвездилась.
- Яна, послушай, что мне прислали, - сказал редактор, когда она зашла в его кабинет, - "Приемные родители педофилы и насильники. Они избивали и издевались над своей приемной дочерью. Девочке едва исполнилось 16 лет. На ее теле нет живого места. Органы опеки забрали девочку и вернули в детский дом. Горе родителей заключили под стражу. На них заведено уголовное дело. Мы будем держать вас в курсе событий."
- Ульяна, ты меня вообще слушаешь?! - спросил Андрей, не дочитав письмо до конца. Он заметил, что девушку больше занимает, как выглядит маникюр на ее руках, чем то, что он ей читал.
- Сколько тебе говорить, что бы ты не называл меня так. Я ненавижу это имя! - крикнула на него девушка.
- Зато я смог привлечь твоё драгоценное внимание, - улыбнувшись ответил редактор. Он прекрасно знал, что ей не нравилось это имя. Что она предпочитала любую другую форму ее имени, например Юлия, Юлианна. Но он, Андрей, предложил ей как вариант Яна. И она с радостью приняла этот вариант имени, - ты меня вообще слушала? О чем я тебе читал?
- Да ладно, что там может быть интересного? Домашне насилие, бытовуха! - ответила Яна, - банально и скучно.
- Ну вообще-то тут насилие над девочкой, - возразил редактор.
- Тем более. Этой темы я касаться вообще не хочу и не буду! - довольно резко сказала Яна, - или ты уже забыл, что было в прошлый раз, когда мы работали над темой о домашнем насилии над детьми. Когда в нескольких семьях устроили проверки. А возмущенные мамочки потом мне прохода не давали. Сколько проклятий было в мой адрес?
- Ну тут не только бытовуха. Тут и изнасилование девочки, - не сдавался главный редактор.
- Так тут еще и инцест?! Нет, даже не проси и не уговаривай, - продолжала отнекиваться звезда телеэкрана, - потом окажется, что девочка оговорила отца. И я опять останусь крайней. Нет!
- Яна, знаешь о чем я сейчас подумал? - улыбнулся Андрей, - помнишь мы делали с тобой не так давно очерк. Если ты забыла, я напомню. Лавка, розги, Яна...
- Перестань! - покраснев, крикнула девушка. Конечно она прекрасно помнила. Помнила очень хорошо то расследование. Помнила, как сама в качестве агента под прикрытием легла на эту чертову лавку. Как ... но дальше она вспоминать не хотела. Ей было стыдно, тем более, что Андрей все это видел.
- Давай лучше к делу, - продолжила Яна, справившись с навалившимися воспоминаниями и чувствами, - я так понимаю, ты не слезешь с меня просто так, пока я не займусь этим делом.
- Да, все таки розги имеют волшебную силу. Даже при одном упоминании о них девочки из стерв сразу становятся такими послушными, такими сговорчивыми, - улыбнулся редактор. Но увидев, что Яна опять покраснела, перешел к делу, - там нет никакого инцеста. Девочку удочерили. Это ее приемные родители.
- Понятно, а от нас то чего хотят? И кто? Ославить родителей на всю страну? - спросила Яна.
- Просят о помощи. Нам написала врач школы, где училась эта девочка.
- И о какой же омощи идет речь? - все еще не понимая, спросила ведущая программы.
- Эта девушка жалуется на представителей органов опеки. Пишет, что они унижали девочку и издевались над нею прямо в присутствии директора школы и завуча, - сказал Андрей.
- Когда вылетаем? - спросила Яна.
- Странно, еще пять минут назад ты наотрез отказывалась, а теперь уже собираешься лететь? - удивился редактор.
- Все просто. Девочка из детдома. Я тоже, если ты еще помнишь, была в детдоме. И меня тоже в свое время удочерили. А мы своих не бросаем, - ответила девушка, - заказывай билеты на ближайший рейс. Представляю, что сделали с этой девочкой в детдоме, особенно если она попала в тот же детдом.

[Julia Steinwasen]

Через день Андрей и Яна стояли перед дверью квартиры Ани, молодого врача из школы, где когда-то училась Юля Волкова. Андрей нажал на звонок.
- Кто там? - раздался голос из-за двери.
- Мы с телевидения. Я Яна Соколова, - сказала девушка.
- А я и не ожидала Вас увидеть, - сказала Аня, открыв дверь и пропустив гостей во внутрь. Она пригласила их в зал, там же накрыла на стол и за чашечкой кофе/чая рассказала о произошедшем.
- Это моя вина, - закончив рассказывать, добавила Аня, - вместо того что бы просто поговорить с девочкой, я решила сообщить об этом.
- Вы, Аня, все сделали правильно. Не нужно себя винить, - попыталась успокоить ее Яна, - ведь, кто знает, могло быть и так, что родители действительно издевались над девочкой.
- Можно еще один вопрос? - после небольшой паузы спросила девушка с телевидения.
- Да, конечно. Чем смогу, - вытерев слезы, ответила
- Вы сказали, что попа девочки была исполосована. Это значит, что ее били? - спросила Яна. Задавая этот вопрос девушка покраснела, вспомнив как она сама совсем недавно лежала на лавке голой попой кверху.
- Били? Да, но не в том значении, которое Вы придаете этому слову, - после небольшой паузы ответила Аня. И она, так же как и ее собеседница, залилась краской. Чем дальше Аня отвечала на этот вопрос, тем больше она краснела, - лучше скажем так, девочку не били, а пороли.
- А есть разница между били и пороли? - задав этот вопрос, Яна покраснела еще сильнее.
-Я, как врач, - Аня запнулась, подбирая слова и стараясь справиться с волнением и стыдом. Ей как-то не хотелось, чтобы ее собеседники догадались, откуда она может знать о порке и о том, какие следы остаются от розог. После небольшой паузы, сделав ударение на то, что она врач, Аня продолжила, - я как врач, могу сказать, что девочку очень аккуратно высекли. Что, когда родители наказывают поркой своих детей, ремень или розги, или что там еще, прилетают куда попало. Следы остаются и на ногах, и по бокам ягодиц. А на попе девочки полоски были ровные и аккуратные. И только на попе.
- То есть, Вы считаете, что девочку высекли не родители? - вмешался в разговор Андрей. Он посмотрел на Аню и та не выдержав его взгляд, опустила голову. Мужчина перевел взгляд на свою коллегу. Она так же опустила голову, стараясь не встречаться взглядом с Андреем.
- Ого! - улыбнувшись, подумал мужчина, - обе эти девушки знают о порке не по книжкам и рассказам
- Я не знаю, кто порол девочку. Родители или нет, но с уверенностью могу сказать, что человек, поровший Юлю, умеет хорошо обращаться с розгами, - Ане, наверное, было проще провалиться сквозь землю, чем сказать все это.
- Спасибо за информацию, - выдавив из себя улыбку, сказала Яна, - мы постараемся помочь девочке.
На следующий день Аня стояла в следственном управлении и пыталась узнать у дежурного имя следователя, который вел это дело. Просто так попасть к Юле и поговорить с ней у них не получилось. Возле дет.дома стояла охрана, а девочку хорошо спрятали.
- Яна? Яна Соколова? - услышала девушка чей-то голос за спиной.
- Виктор? Майор Виктор Кротов? - обернувшись, она узнала своего знакомого в полицейском, который назвал ее по имени.
- Дежурный, эта девушка ко мне, - вместо ответа сказал человек в форме майора.
- Как ты здесь оказался? - спросила Яна, когда они зашли в его кабинет.
- После встречи с тобой сослали на повышение, - улыбнулся Виктор, - я теперь старший следователь. Ну а ты какими судьбами у нас? Хотя, стой. Дай, угадаю. Очередное громкое расследование? Угадал? И на этот раз, подожди, дай подумать. Что у нас такое есть необычное? Ну да, конечно. Дело с приемными родителями? Угадал?
- Все то ты знаешь, - улыбнулась Яна. Она вкратце рассказала о том, что ей известно и попросила его о помощи.
- Тебе помогать, это очень опасное занятие, - улыбнулся Виктор в ответ, - хотя дальше сослать уже некуда. Хорошо, я посмотрю, что можно сделать для тебя. Но, в ответ на твоё хорошее поведение.
- Ты же знаешь, что я хорошая девочка, - так же улыбнувшись, ответила Яна. Стрельнув глазками в его адрес, добавила она, - ты же помнишь, я умею быть благодарной.
Уже через пару часов Яна и ее спутник встретились с Юлей. Девочка выглядела неважно, точнее очень плохо. Она выглядела как загнанный, запуганный зверенок. И лишь когда Яна сказала, зачем они здесь, что они хотят помочь, лицо девочки просветлилось. У нее в глазах опять появился огонек жизни.
Яна достала и поставила на стол, специально купленный тортик. Налила девочке из термоса ароматного кофе и отрезала кусочек торта.
- Мы с тобой тезки, - чтобы как-то начать разговор, сказала Яна, - моё настоящее имя Ульяна. Это одна из форм имени Юлия. Но меня все называют Яна.
- Очень приятно, - оторвавшись от тортика, девочка.
- Мы хотим помочь тебе. Поэтому мы зададим тебе несколько вопросов, - продолжала гостья, - а ты постарайся ответить на них, даже если тебе будет стыдно или неприятно. От твоих ответов зависит очень много.
- Хорошо, я попробую, - ответила девочка, - но есть ли смысл? Есть ли шанс?
- Шанс есть всегда, - постаралась подбодрить ее Яна, - и так первый вопрос. Синяки на твоем теле. Ты сказала, что ты подралась. Это так?
- Да, - одним словом ответила Юля.
- Юля, пойми, мне нужна полная картина. Аня, врач, сказала, что тебя избили. Кто? За что? - Яна пыталась вытянуть из девочки правду, - я знаю, стучать плохо. Я сама из дет.дома. Но в данном случае. Ты можешь просто рассказать, не называя имен. Как все было?
- Ну да, избили, - подтвердила Юля, - девочки, одноклассницы. Они решили, что у меня роман с их мальчиком. Но это не так.
- А как?
- Ну в общем..., - девочка покраснела и на мгновение замолчала. Ей было стыдно рассказывать об этом. Но решив, а вдруг поможет, продолжила, - в общем это достаточно крутой и красивый парень. Как-то он сказал, что купил себе новый крутой ноут. Ну а поскольку у меня не было своего компьютера, я спросила, что он хочет сделать со своим старым. Ну он и предложил его мне. А девочки просто неправильно поняли и накостыляли мне.
- Хорошо, допустим, - сказала Яна, - второй вопрос. Ваша школьная доктор сказала, что ты уже не девственница. Почему? Насколько я в курсе, в последнее время в интернатах за этим пристально следят. И если и есть секс в интернате, то, извини за подробности, анальный или оральный. Да и в твоей медицинской карте из интерната написано, что ты еще девочка.
- Я... Это..., - Юля покраснела еще сильнее.
- Юля, рассказывай. Нам все может помочь, - строго сказала девушка с телевидения.
- Ну это все из-за ноута, - продолжила Юля, все больше и больше краснея, - да, родители мне разрешали пользоваться их старым компом, а я хотела свой. Вы же не думаете, что одноклассник этот просто так мне отдал свой старый ноут. Я сказала, что дам ему, а он мне ноут.
- Это я могу понять, а почему такой секс? Ты же была еще девочкой?
- Да, была, - Юле было очень стыдно вспоминать и рассказывать это незнакомым людям. Но она хотела помочь своим родителям. И глубоко вдохнув, набравшись наглости, она справилась со стыдом и продолжила, - я и предложила ему в попку. А он, узнав, что я еще девочка, просто изнасиловал меня. А в тот день, когда меня избили одноклассницы, я была опять у него. Ноут перестал работать и я попросила его помочь. Да, да. Секс опять был. Иначе бы он ничего не делал.
- Хорошо, - продолжила распросы Яна, - с этим понятно. Следующий вопрос, твоя попа была исполосована розгами. Кто и за что тебя выпорол? Родители?
- Да, - очень тихо ответила девочка. Но посмотрев на Яну, Юля заметила, что та, задавая этот вопрос, покраснела не меньше, чем она сама. Улыбнувшись этому открытию, Юля продолжила, - тут нужно начинать с самого начала.
- Мне было еще 13 лет, - продолжила рассказ девочка, - скоро должно было исполниться 14. Я не знаю, как было у Вас в интернате, а у нас в 14 лет из девочек делают женщин. Попросту их начинают трахать. И я боялась и не хотела этого. В мои руки случайно попала какая-то газета. А там была статья про любителей порки. Меня это заинтересовало. Не потому, что мне порка нравится. Нет. Просто было интересно, как кому-то может порка нравиться. Нас в интернате пороли очень часто. И никакого удовольствия, кроме ужасной боли. Боль, стыд и страх. Вот все что всегда сопровождало любую порку в интернате. У нас в библиотеке стоял старый комп, при желании можно было незаметно им воспользоваться. Что я и сделала. Нашла в инете форум любителей порки. Зарегистрировалась там. Долго читала, стараясь понять, как такое вообще возможно. А, примерно через пару месяцев чтения форума написала там объявление.
- И что ты там написала, если не секрет? - спросила Яна.
- Написала, что я воспитанница интерната. Что я привыкшая к порке. Что они ищут нижних для порки и для игр в Ageplay. А поскольку мне всего 13, скоро 14, то я очень хорошо подхожу для таких игр. Что я хочу быть девочкой для битья, девочкой для порки, лишь бы меня забрали из дет.дома, - продолжила рассказ девочка, - объявление выложила вечером. Ждала, может кто что напишет. Не дождалась. А когда на следующий вечер хотела посмотреть почту, оказалось что админ удалил мой пост, а меня заблокировал. Но, письмо вы можете прочитать на моем компе. Оно сохранилось на мыле.
- Смело, даже, я бы сказала, нагло написать такое, - сказала Яна, - но так понимаю, что результата не было? А твои приемные родители, они каким боком к этой истории?
- Терпение, - ответила Юля и продолжила, - естественно, ответа никакого не было. А потом мне исполнилось 14.
- Наверно не стоит рассказывать об этом, - сильно покраснев и как-то мрачно сказала девочка. На ее глазах появились слезы. Яна протянула девочке салфетку. Вытерев слезы, Юля продолжила, - хотя почему нет. Знаете как это интересно было? Прям на моё день рождение, мы едва успели доесть тортик, меня позвали к Вадику. Мы так зовем старшего воспитателя.
- Когда меня позвали к нему, - после небольшой паузы продолжила Юля, - сердечко то моё и ушло в пятки.
- Почему? - спросила Яна.
- Вадик, как раз он делает из девочек женщин. Так что я прекрасно знала, зачем меня зовут к нему. Я очень испугалась и побледнела, но я не могла не пойти. Когда я вошла в комнату, он приказал мне раздеться до гола. Мне стало очень стыдно. Нет, он и раньше раздевал меня до гола для порки. Но в тот день я знала, что должно произойти. Я попыталась что-то сказать, но получила от него сильную пощечину. Глотая сопли и слезы, я разделась. Вадик заставил меня лечь на кровать на живот. И, как это ни странно, к моему великому облегчению, он просто сильно выпорол меня плетью. Но, как оказалось, я рано радовалась. Отбросив плеть, он снял с себя халат. Под халатом он был абсолютно голый, и я увидала его огромный член. Вадик приказал, чтобы я взяла его член в мой рот. Я замотала головой, но получила еще несколько пощечин. И он добавил, что будет бить меня, пока я не сделаю,  то что он требует.
Юля замолчала. Из ее глаз опять потекли слезы. Яна попыталась утешить девочку, сказав, что она, Юля, может не продолжать рассказывать дальше.
- Нет, я продолжу. Так вы лучше поймете, почему я написала такое объявление на форум, - справившись с собой, продолжила Юля, - в конце концов, глотая сопли, слезы и кровь, я пересилила себя и взяла его огромный член в рот. Правда я с огромным трудом смогла сдержаться, чтобы меня не вырвало. А что дальше делать, я не знала. Он назвал меня тупой сукой, несколько раз ударил, а потом объяснил, что я должна делать. Когда он стал кончать, меня опять едва не стошнило. На глазах опять появились слезы. Я пыталась вырваться, но он крепко держал мою голову. А сперма все лилась и лилась в мой рот. Это я сейчас знаю, что ее не так много, а тогда мне казалось, что этой спермы слишком много. А Вадик еще и посмеялся надо мной, сказав что это мне сливки на десерт после тортика.
- Так длилось несколько дней, - после небольшой паузы продолжила Юля, - я каждый вечер приходила к нему. Иногда он меня сначала порол, а потом я сосала ему. А иногда заставлял брать в рот его, еще лежачий член и поднимать его. Постепенно я привыкла делать ему минет. И я уже подумала, что на этом мои мучения закончились. Мне было все еще неприятно, но уже не так противно сосать его член. Но я поняла, как я ошиблась, когда в один из вечеров он заставил меня делать горловой минет. Или как там в СМ называется, Deep throat. Он вогнал свой член мне на всю длину в мой рот. А член у него достаточно длинный. Меня начало тошнить. Слезы и сопли потекли ручьем. Я попыталась вырваться, вытащить его член. Но крепко держал мою голову. Это была настоящая пытка для меня. И так тоже продолжалось несколько дней. Привыкнуть к такому минету было очень сложно. Но я смогла. Примерно через месяц занятий с ним оральным сексом, Вадик первый раз взял меня в попку. Здесь, правда, нужно сказать, что он не был так груб. Он использовал какие-то анальные игрушки, много смазки. Но было все равно больно. Больно, но на удивление приятно. Что в первый раз меня сильно испугало. Это же было не нормально, он меня так унижал, бил, насиловал в попу. Мне было больно и вдруг я кончила. Правда тогда я этого еще не знала и сильно испугалась того, что происходило со мной. Понятно, что анальный секс мне стал нравиться. Ради него я стала с большим удовольствием делать ему минет перед тем, как он брал меня в попу. Как-то он завязал мне глаза, сказав что мне это очень понравится. И правда, было не обычно и интересно. И мне, действительно понравилось. Только потом... Кончив, Вадик вытащил свой член из моей попы, развернул меня и заставил меня взять его член рот. Резкий, противный запах ударил мне в нос. Мои глаза все также были закрыты. Я попыталась отвернуть голову, но он заставил меня. Когда я взяла его член в рот, я поняла, что на нем кусочки говна. Я не знаю, как меня не вырвало. Я попыталась убрать голову в сторону, но Вадик крепко держал ее. В следующий раз он все это проделал, не завязывая мне глаза. Вы представляете, насколько мне было противно брать его в рот, видя что на нем? Я ревела, умоляла Вадика, но ничего не помогло. А он лишь злорадно рассмеялся и сказал, что сделает из меня отличную шлюху. Что научит меня следить за своей гребанной жопой и делать вовремя клизму.
- А где я должна была делать эту чертову клизму!!! - после небольшой паузы, закричала Юля, - где?! В комнате? Или в вонючем туалете, где даже нет воды. И все будут знать, что Юльку-****ь будут вечером еб...ть!
- Месяца через три Вадик сказал, что я уже вполне готова, - после паузы тихо сказала девочка и опять замолчала.
- Юля, к чему готова, - спросила Яна.
- К чему? Да он сделал из меня, как и обещал, шлюху! А готова к работе с клиентами!!! - опять закричала Юля. Но потом немного успокоившись, она рассказала, что на территории дет.дома был бордель для педофилов. Это старый, ни чем не привлекательный и заброшенный сарай. Это снаружи. А внутри, внутри отделан под шикарный бордель. Туда водили девочек из интерната. Всем девочкам было 14-15 лет. Редко кто был старше. Девочек этих одевали так, что они выглядели на 8-10 лет. Заплетали косички, надевали бантики... Единственное, что было в этом положительного, девочек хорошо кормили и перестали пороть. Но, это не означало, что их не пороли вообще. Просто теперь это делали клиенты. Находились такие, которым нравилось избивать, пороть девочек, а потом их насиловать.
Пока Юля все это рассказывала, у Яны, многое повидавшей в своей жизни благодаря ее профессии, на глазах навернулись слезы. Она была шокирована рассказом девочки. Сама Яна тоже была какое-то время в дет.доме. И их тоже часто пороли, но не так, не до такой степени, как рассказывает эта девочка. А бордель при дет.доме, этот вообще не вписывалось в ее понимание мира.
- Понимаю, что для вас звучит это все дико, - сказала Юля, закончив рассказывать, - и вы думаете, что эта девочка все напридумывала. Но я покажу вам, что я не вру.
Неожиданно для Яны и ее спутника Юля быстро поднялась. И так же быстро она сняла с себя всю одежду, оставшись абсолютно голой.
- Вот это следы от ремня. Меня пороли вчера, - показала Юля пальцем на фиолето-желтые широкие полосы на ее попе.
- А вот это меня пороли плеткой, когда вернули назад, в дет.дом, - показала она следы на спине. Потом она повернулась к гостям лицом и показала следы на груди и на боках, - это тоже от плетки. Теперь вы мне верите?
- Юля, раз ты нам показала свои следы, можно мы их сфотографируем? - спросила Яна. Сказать, что она была шокирована увиденным, значит не сказать ни чего.
- На моем компе есть фото, как выглядела моя жопа после порки родителями, вы можете сравнить, - добавила Юля, - пожалуйста, заберите его. Я скажу вам, где он спрятан. Родители ничего не знают о нем.
- Кстати про родителей, - сказала Яна, когда они с Андреем закончили делать фото Юли, - ты так про них ничего и не сказала.
- А что родители? Там не было ничего особенного...

[Julia Steinwasen]

Юле исполнилось ровно 15 лет. Она планировала отметить с девочками свой день рождения. Вадик сделал ей в этот день выходной. Он пообещал, что не будет сегодня ее трогать, как в прошлый ее день рождения. Он же и помог девочкам купить спиртное и немного травки. Гулять, понятное дело, собирались вечером после отбоя. А днем Юлю, неожиданно для нее самой, позвали к директрисе. По дороге к директрисе девочка терялась в догадках. То ли ее позвали, чтобы поздравить с днем рождения, но такого еще ни разу не было. То ли кто-то настучал, что они собрались сегодня отмечать. Это было наиболее вероятным. А раз так, то ее ждала сегодня хорошая порка.
Постучав в дверь и войдя в кабинет, Юля увидела там, кроме хозяйки, еще мужчину и женщину. Чтобы это могло значить, девочка не могла понять. И вообще, причем здесь она? Или это просто случайные посетители и они сейчас уже уходят. Но, судя по всему, уходить они никуда не собирались. И мужчина и женщина на вид были лет сорока. Оба были, нет, ни стильно, ни богато, но достаточно хорошо одеты. Мужчина был достаточно крепкого телосложения. Женщина напротив, была маленькой, но обладала для своего возраста идеальной фигурой. Грудь, талия, попа, все было при ней.
- Юля, знакомься, - обратилась директриса к девочке, - это Афанасий Михалыч и Анфиса Петровна. Они пришли к тебе. Проводи их, пожалуйста, в комнату для гостей!
Юля вопросительно посмотрела на хозяйку кабинета, а та лишь пожала плечами.
Когда Юля с посетителями оказались в нужной комнате, мужчина стал доставать из сумки разные фрукты. Юле так и хотелось спросить, они что, думают, что здесь дети с голоду помирают.
- Мы знаем, что у тебя сегодня день рождения, - сказал Афанасий Михалыч и достал из сумки тортик. Юля хотела съязвить и спросить, где бухло, раз пришли отмечать день рождение. Но опять промолчала. Поставив тортик на стол, мужчина добавил, - супруга сама сделала. Прошу к столу.
Разговор начался как-то сам по себе, но разговор не о чём. Юле было интересно и легко с ними. Хотя она и догадывалась, зачем она им нужна. По интернату было много слухов, что пары так приезжают в интернат, выбирают себе таких девочек. Трахают их дома, потому как дядечек потянуло на молоденьких, а потом возвращают в интернат.
- Ну и что, - сказала себе Юлька, - подумаешь. Пусть потрахают. Как будто нас здесь не имеют, как хотят.
Они, эта пара, стала приходить практически каждый день. Юля быстро привязалась к ним. И, если по какай-то причине они не могли прийти, она начинала скучать.
Вскоре Юле разрешили вместе с ними покидать приделы дет.дома. Они вместе гуляли по городу, посещали рестораны, кафе. Но никто не сказал ни слова о том, чего же они хотят от Юли на самом деле. Девочке было немного страшновато самой спрашивать об этом, тем более, что директриса постоянно говорила ей, что это все не просто так.
Они втроем сидели на террасе одного из многочисленных кафе. Народу никого не было, они сидели втроем.
- Юля, я понимаю, мы давно тебе должны были уже сказать. Да тебе, наверно и самой интересно, - начал Афанасий Михалыч, после того, как им принесли их заказ. В этот раз было просто мороженое. Много мороженного, - мы прочитали твоё объявление.
- Какое объявление? - Юля, от неожиданности, чуть не подавилась мороженным.
- Ты давала объявление на форуме любителей порки, - продолжил мужчина, - тогда мы решили, что это просто очередной дрочер. Но потом мы все-таки решили проверить. Найти тебя. Узнать правду.
- Что-то долго вы искали, - поборов волнение, съязвила девочка, - прошло полтора года.
- Да, я понимаю, - ответил Афанасий Михалыч, - но и найти было не просто. Но я не оправдываюсь.
- Я понимаю, - ответила Юля, - вы так долго ничего не говорили, боялись, что изменила свое желание? Что я больше не соглашусь на то, что я писала тогда?
- Да нет же, дело совсем не в этом! - воскликнул мужчина, - мы вообще не собирались тебя пороть. Мы пара, которая практикует порку. Мы не хотим прятаться и шокировать тебя. Если ты согласишься жить с нами, рано или поздно ты все равно все увидишь. Поэтому мы и говорим сразу.
- Вы не собираетесь меня пороть? Тогда зачем? - не понимая, спросила девочка.
- Мы хотим просто тебе помочь, вот и все. Нам нужно на недельку уехать. У тебя будет время подумать. А когда мы вернемся, ты скажешь нам свой ответ.
Неделя тянулась для Юли слишком долго. Она давно уже для себя решила, что согласится на любые условия, лишь бы покинуть этот дет.дом. И, едва ли не каждый вечер, проведенный в борделе, подтверждал правильность ее решения.
Документы оформили достаточно быстро. Причин для отказа не было. Для начала оформили просто опекунство. И Юля переехала к своим опекунам. Они жили в пригороде. У них был большой просторный дом, так что девочке выделили отдельную комнату. Жизнь потихоньку налаживалась. Ее приемные родители оказались очень милыми и приятными людьми. Единственное, что немного смущало девочку, это властный тон Афанасия Михалыча. Но постепенно она привыкла к этому. Тем более, что и Анфиса Петровна достаточно спокойно относилась к этому.
Юля несколько раз пыталась заговорить о том, что она писала в объявлении, то есть о порке. Но ей ясно дали понять, что в эти игры ее втягивать никто не собирается. А то, что они в эти игры играли, Юля знала очень хорошо. У них была субботняя порка. По субботам у них была баня. Не то, чтобы они мылись лишь раз в неделю. В доме был душ, была и ванна. Но хозяин дома считал, что у русских по субботам должна быть настоящая русская баня, которую он и построил во дворе. Пока Юля была в бане, Афанасий Михалыч порол дома на лавке свою жену. Достаточно часто после бани девочка находила на полу остатки от розог. Нет, конечно Анфиса Петровна подметала пол после порки, но остатки от розог можно найти и через неделю после порки. Как-то Юля захотела проверить свои догадки и лишь сделала вид, что ушла в баню, а сама украдкой возвратилась назад. Она хорошо видела, как ее приёмная мама разделась до гола, легла на лавку. Ее муж привязал ее к лавке и начал пороть розгами. Порол сильно, с оттяжкой. А мама, она не кричала, не просила о пощаде, она лишь стонала. В тот раз Юле стало стыдно и неудобно, как будто она сделала что-то запретное. Поэтому она быстро убежала оттуда. Но потом, потом ее все чаще и чаще тянуло посмотреть на порку ее приемной мамы. Со временем Юля стала замечать, что мама по-разному стонала под розгами. Иногда тихо, иногда громче. А иногда так, что девочке казалось, что ее приемная мама стонет совсем не от боли.
Юле исполнилось 16 лет и она приняла решение. Она была очень благодарна своим приемным родителям и очень хотела отблагодарить их. И, Юля была уверена, что если она ляжет на лавку, а приемный отец высечет ее, то она сможет сделат ему приятное. Ведь он любит порку. Девочка все придумала. Она знала точно, сколько времени нужно ее родителям для подготовки к порке. И, сделав вид, что она ушла в баню, Юля выждала время и, неожиданно для родителей, вернулась в комнату, где проходила порка. Скамейка уже стояла на своем месте. Розги были приготовлены. А мама собралась раздеваться.
- Юля, девочка, ты что-то забыла? - опешив спросила Анфиса Петровна у девочки.
- Да. То есть нет, - Юля, хоть и набралась наглости, придя суда, тоже сильно волновалась, - я хочу, чтобы вы наконец выпороли меня. Вы же из-за этого меня нашли.
Сказав это, пока не прошел заряд наглости, пока он не сменился стыдом, который уже начал подкрадываться, она быстро скинула с себя халат. Под ним ничего не было и она осталась абсолютно голая.
- Юля, мы уже тебе говорили несколько раз, что тебя мы не хотим втягивать в наши игры, - строго сказал Афанасий Михалыч. Да, он прекрасно понимал, что движет девочкой. Да, она была красива. Да, попка у девочки как орех, так и просится на грех. Но она теперь его дочь. И он не хотел переступать черту.
– Так не честно, - почти крикнула Юля, - вы выполнили свою часть договора. Я хочу тоже выполнить свою часть. Все должно быть честно. Я знала, на что шла.
- Юля, нет! - еще строже сказал ее приемный отец, - ты нам ничего не должна. Мы и так очень рады, что ты у нас есть.
- Ну тогда накажите меня, за то что я, несовершеннолетняя, зашла на форум и написала такое! - крикнула Юля. И в этот момент стыд догнал ее, она осознала, что она стоит абсолютно голая перед мужчиной. Пусть даже это ее приемный отец. Она покраснела и не нашла ничего лучшего, как лечь на лавку и вытянуть вперед руки, как это делала мама.
- И что с ней делать? - спросил Афанасий Михалыч у своей жены. Он понял, что так просто он не отделается от девочки. Ему нравилась настойчивость Юли, то как она все провернула. Но пороть ее...
- Да высеки ее уже, отец! - ответила приемная мама Юли, - да так, чтобы ей вдругорядь неповадно было даже думать о таком.
- Ну что ж, Юля, ты сама напросилась! - строго сказал ее отец, - ты получишь три дюжины. Раз ты у нас такая умная, то ты в курсе, что мы практикуем субботнюю порку. Она бывает как в наказание, так и для профилактики. В твоем случае это будет и для профилактики, и в наказание. В наказание за твой сегодняшний дерзкий поступок ты получишь три дюжины розог. Ну и для профилактики еще дюжину. Итого четыре дюжины. Пороть я буду в полную силу, с оттяжкой. На твои мольбы о пощаде и прекращении порки я реагировать не буду. Порка прекратиться лишь тогда, когда ты получишь все, что тебе причитается. Ты меня поняла.
- Да, - тихо ответила Юля. Пока отец это говорил, Анфиса Петровна довольно шустро зафиксировала руки, ноги и талию девочки на лавке. В тот момент, когда он закончил говорить, Юлю догнал и страх. На глазах появились слезы. В этот момент ей очень хотелось просто встать с этой, вдруг ставшей ей ненавистной, лавки. Она дернулась, но поняла, что это было невозможно.
- Слезы лить еще рано, - так же строго сказал отец. Он видел слезы девочки, он прекрасно понимал, что сейчас происходит в ее голове. Одно дело фантазии, придуманные обещания. И совсем другое дело реальность. Он бы и сам с огромным удовольствием сейчас отвязал девочку и прижал к себе. Но он понимал, что Юле нужно пройти через этот урок, иначе это будет продолжаться и дальше. Что будет очень плохо сказываться на психике девочки, ведь она будет себя винить за трусость.
- Начнем. И запомни, я не прекращу порку, пока ты не получишь все сполна, - сказал он, - а мать будет считать удары. Вообще-то это твоя обязанность, но для первого раза пусть считает мать.
Афанасий Михалыч взмахнул розгой рядом с попой девочки. Она услышала свист розги и очень сильно испугалась, все ее тело сжалось.
- Один! - услышала она голос мамы и розга со свистом опустилась на ее попку. Резкая боль обожгла ее попу. Юля не ожидала такой боли и закричала.
- Два! - девочка дернулась от резкой боли, перед глазами появились звездочки. Она никак не ожидала, что это так больно. Ведь ее так часто пороли, избивали в интернате. А тут...
- Три, - отец продолжал пороть, несмотря на то, что он видел как больно его девочке. ,,Ничего, милая, любимая моя девочка, потерпи!" - говорил он про себя, нанося следующий удар.
А Юле очень хотелось стать невидимкой, хотелось незаметно для всех уползти с этой лавки. А еще ей было нереально стыдно и обидно. Обидно за себя. Ведь это она сама напросилась на порку, хотя ее отговаривали. А еще ей стало жалко отца, она понимала, что ему стоит сейчас пороть ее, дуру. Что он просто не может сейчас прекратить порку или пороть ее слабее. Ведь иначе она ничего не поймет.
- Бей сильнее, не бойся! - закричала она после десятого удара. Она сама испугалась, что сейчас сказала, какой чертик подтолкнул ее на это, - я не сахарная, не растаю.
Естественно, что Афанасий Михалыч понял, для чего Юля так сказала. Что она боялась, что он прекратит порку или будет ее жалеть, а она потом не простит себе этого. Он не стал ее сильнее пороть, лишь взял свежую розгу. Но и этого хватило для девочки. Боль была запредельная, она едва терпела ее, точнее не терпела совсем. Было очень больно, реально больно. Но выбора не было. Юля вытягивалась в струнку после каждого удара. Она уже не стонала, а кричала от боли. Но, старалась не просить о прекращении порки.
- Бей сильнее!!! - после двух дюжин опять закричала Юля. Она очень хотела чтобы порка, прекратилась, но и очень боялась этого. Юля понимала, что он смотрит на ее реакцию. И что, так как она реагирует на порку, то давно уже пора остановиться. А как раз этого Юля и боялась.
Мама продолжала считать. В какой-то момент Юля поняла, что именно это помогает ей вытерпеть остаток порки. Но к середине третьей дюжины терпеть было уже просто нереально. Девочка едва сдерживала себя, чтобы не начать просить о прекращении порки. Возможно, что Афанасий Михалыч заметил это и после третей дюжины сделал небольшую паузу. Точнее он поменял лишь розгу, но в этот раз он намного дольше выбирал новую розгу. Это дало возможность Юле прийти в себя, перевести дыхание.
Последние удары были не менее болезненны, чем предыдущие. Пауза перед ними немного помогла девочке вытерпеть первые удары из последней дюжины. Но уже к середине последней дюжины терпеть порку у Юли не было никаких сил. Боль была просто сильнее ее. Она, эта боль, была везде. Она растекалась по всему телу. Юля уже едва слышала счет, уже переставала соображать, сколько ударов еще осталось. Она воспринимала лишь свист розги и резкую, острую боль на своей попе. Девочка поняла, что порка закончилась, лишь когда ее стали отвязывать от лавки.
- Все закончилось, моя маленькая, глупенькая девочка, - сказала приемная мама, дав своей приемной дочери салфетки. А когда девочка вытерла слезы и высморкалась, обняла ее. А ее приёмный отец принес ей стакан воды. Когда девочка выпила воду, он обнял их обеих. Совершенно неожиданно для Юли, ей стало тепло, хорошо и приятно, как не было никогда до этого. Слезы, которые она только что вытерла, опять потекли по щекам. Но это были другие слезы. Юле захотелось еще сильнее прижаться к своей новой маме. Захотелось, чтобы этот момент длился вечно.
- Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, - нежно сказала девочке Анфиса Петровна.
Когда они пришли в комнату Юли, приемная мама попросила Юлю лечь на кровать на живот, что девочка без вопросов сделала. Хотя вопросы эти были. Например, неужели все так плоха и она, Юля, не сможет лежать на спине?
- Я смажу твою попу мазью, - Анфиса Петровна как будто услышала незаданный вопрос девочки, - эта мазь, хоть и не уменьшит сейчас боль твоей попки, но все быстрее на ней заживет.
Мама начала осторожно, потихоньку втирать крем на попу девочки, а та едва не начала мурлыкать. Так хорошо и приятно ей было. Тепло от попы разливалось волнами по всему телу.
- Теперь я начинаю их понимать, - сказала про себя Юля. Она, конечно же, имела в виду любителей порки, - ради такого можно и немного потерпеть боль.
- Посиди немного со мной, - попросила она маму, когда та закончила с ее попой. Юля свернулась клубочком, положив голову на колени Анфисе Петровне. В этот момент эта женщина была самым близким, самым любимым и дорогим для нее человеком.
- Мне нужно идти, моя маленькая девочка, - тихо сказала приемная мама. Она все еще продолжала гладить ее по голове, - он ждет меня внизу. А ты отдыхай. В баню тебе сегодня не стоит идти.
- Да, я понимаю, - ответила Юля. Ей очень не хотелось, чтобы мама сейчас ушла, но она понимала, что нарушила все их планы. И, улыбнувшись, добавила, - иди, конечно. Наверно не стоит его лишний раз сердить.
- Да, в этом ты права, - улыбнулась в ответ Анфиса Петровна.
- Вы можете спокойно продолжить то, в чем я вам помешала, - немного подразнила маму девочка, - я не буду мешать.
Поцеловав приемную дочку, Анфиса Петровна вышла из комнаты девочки. Юля, полежав немного в постели, поднялась. Ей очень хотелось посмотреть, как же выглядит ее попка после такой порки. Юля хотела, но вместе с тем и очень боялась того, что она увидит. Поэтому она какое-то время стояла в нерешительности посреди комнаты. Но интерес пересилил и Юля, включив предварительно свет, подошла к шкафу, на котором было зеркало. Но и подойдя к зеркалу, она не сразу решилась посмотреть на свою попку. Набравшись смелости, Юля повернулась к зеркалу задом. То, что она увидела в зеркале удивило ее. Попа была, к ее огромному удивлению, красиво исполосована. Полоски были аккуратные, без единого захлеста. Некоторые полоски были тёмно-красные, некоторые немного светлее. Юля решилась потрогать свою попку руками. Но едва она прикоснулась к ней рукой, как тут же отдернула ее. Прикосновение к попе было болезненным. Тем не менее Юля опять дотронулась до своей попки рукой. Только на этот раз очень осторожно и лишь подушечками пальцев. Ощущение, которые при этом испытала девочка, были для нее абсолютно новыми. Некоторые полоски на своей попке Юля буквально чувствовала подушечками пальцев. Еще ни разу у Юли не возникало желания потрогать свою попку руками после порки. Еще никогда у нее не было такого желания, увидеть свою попку в зеркале после порки, хотя пороли ее достаточно часто. И еще никогда ей не нравилось то, что было на ее попке после порки. Еще никогда у нее не было такого приподнятого настроения после порки, как сегодня. Хотя и было очень и очень больно. Но боль, она забылась и ушла на второй план, оставив место радости и хорошему настроению.
Вдруг, по-другому и не скажешь, Юльку дернул чертик за косичку. Она посмотрела по сторонам, ища свой халатик. К своему великому ужасу и стыду, она осознала, что ее халатик остался там, в комнате, где её, Юльку пороли. Она покраснела, несмотря на то, что стояла перед своим приемным отцом абсолютно голой перед поркой. Несмотря на то, что лежала на скамейке абсолютно голой, когда он ее порол. И, несмотря на то, что она была абсолютно голой, когда поднялась со скамейки и обнималась с мамой. Нет, ей, Юльке, все равно стало стыдно лишь от одной мысли, что она поднималась в свою комнату в голом виде, при этом еще и сверкая своей поротой попой. Юля ненавидела свою эту глупую способность постоянно краснеть. И, то что она не могла контролировать свой стыд.
Тем не менее, посмотрев на свою красную, как помидор мордашку, в зеркало, Юля улыбнулась. Она открыла дверку шкафа, чтобы найти что-нибудь, что можно было просто и быстро накинуть на голое тело. Но, усмехнувшись сама себе, тут же закрыла дверцу. Ведь то, что она хотела сделать, ее никто не должен был увидеть, а значит и терять время на поиски одежды было глупо. А собралась Юлька тихо и осторожно спуститься вниз и посмотреть на порку ее приемной мамы, хотя она, Юля, обещала не мешать им. Но интерес оказался сильнее. К тому же, как подумала она, ее все равно никто не увидет. Значит она никому не помешает и не нарушит данного обещания.
Оправдав себя таким образом в своих глазах, Юля потихоньку вышла из комнаты и начала очень осторожно спускаться. На ее счастье, ступеньки на лестнице не скрипели. И вот она уже слышит свист розги и стоны ее приемной мамы. Еще немного и она уже видит своего приемного отца. Он в этот момент менял розгу. Юле можно было и остановиться, но она сделала еще пару шагов. Теперь, отсюда ей было все очень хорошо видно. Даже полоски на попе, которые после каждого удара оставляла розга. Но было одно большое но, Юле нужно было быть крайне осторожной, так как ее родители могли заметить ее, стоило им лишь посмотреть в ее сторону. В этом плане подсматривать за поркой со стороны бани было намного безопаснее. Но оттуда не было видно деталей порки. Например, какие красивые следы рисует на попе розга. А с этого места Юля видела абсолютно все. Видела, как уже на красной попе после каждого удара остаются сначала белые полосы, а потом они наливаются более яркой красной краской. Видно, как перед ударом попка расслабляется и, как она сжимается от поцелуя розги.
Вся эта игра розги с попой так увлекла девочку, что она едва не спалилась. Юля не сразу заметила, что маму не привязывали к лавке. И как только ее закончили пороть, она спокойно поднялась. Девочка, насколько могла, быстро исчезла со своего наблюдательного пункта. Но ее сердечко начало бешено колотиться, казалось что все в доме могут услышать его. Ведь ей показалось, что мама заметила ее. Юля, немного перевела дыхание и осторожно, стараясь не шуметь, поднялась в свою комнату. Там она немного подождала у двери, слушая, идет ли кто в ее комнату. Но родители были заняты собой и девочка облегченно вздохнула.
Успокоившись, Юля включила свой ноут. Пока он загружался, она покрутилась перед зеркалом, рассматривая свою поротую попу. Девочка про себя отметила, что маму пороли посильнее, чем ее. Что на попе ее мамы следы гораздо ярче, чем на её собственной попе.
Сделав фото своей попки, Юля, все так же оставаясь абсолютно голой, села к компьютеру. Сначала она любовалась своей поротой попкой, рассматривая ее со всех сторон. Потом девочка открыла свой дневник и стала записывать туда события этого дня и свои новые, ни с чем не сравнимые ощущения, переживания.

[Julia Steinwasen]

Выйдя из интерната, Яна попросила Андрея не трогать ее. Ей нужно было для начала разобраться с собой, своими ощущениями от услышанного, прежде чем понять, как действовать дальше. Ясно было одно, что девочку нужно было срочно вытаскивать из интерната. Что, нужно было ехать к приемным родителям девочки и забрать ее ноут. Информация, которая была там, могла помочь им. Но как? Мысли путались в голове. Сидя в машине, Яна пыталась понять, разобраться и, как минимум упорядочить мысли в своей голове.
- Все эта чертова порка, - говорила она себе, - не было бы ее...
- Как он мог? Нет, ну я понимаю, выпорол. Ну бывает. Дети разные... И случаи разные... Но это своих детей... А это приемная дочь...
- Она ещё и несовершеннолетняя... Хорошо, малолетка... А еще и это ее объявление о порки... Девочка для порки, для битья... Получается, что он воспользовался ею... Что он взял ее из дет.дома именно для этого... Да, порка не секс, но все же. Тем более, что многие тематики или как там их еще, считают что порка это секс...
- Хорошо, просто порка. Но ведь его даже свои тематики не поймут, что уж тогда скажут, как их там называют? Ванильные?... Менты или судья? А может это свои только не поймут, а ваниль как раз таки поймут. Ведь для них порка это лишь порка...
- Все равно, для меня это не понятно. Да, девочка грубо напросилась на порку. Но она маленькая и глупенькая. Она вбила себе непонятно что в свою глупую голову... Да, он и поэтому выпорол ее, чтобы выбить эту дурь из ее головы... Но есть же и другие способы... И вообще девочки ее возраста часто нарываются, особенно когда хотят от кого-то секса, но их же сразу не трахают... Хотя...
- Еще это объявление девочки... Может просто удалить его? А Юле сказать, чтобы и не вспоминала про него? А ее приёмные родители, они тогда должны найти другую причину, почему они взяли именно Юлю...
Они подъехали к дому, где жили приемные родители Юли, но Аня так и не смогла разобраться со своими мыслями.
Анфиса Петровна, как и предполагала Яна, узнав кто они такие, не захотела пускать их на порог своего дома. Поскольку девушка с телевидения предвидела такой ход событий, она записала Юлю на камеру, где та просила свою приемную маму о помощи.
- Раз Юля просит, проходите, - пропустила их в дом Анфиса Петровна. Правда сомнения никуда не исчезли, а доверие еще не появилось.
Хозяйка дома провела гостей в гостиную, предложила чай, кофе. И, хотя у Яны и ее коллеги было мало времени, они все же согласились. Яна прекрасно понимала, что это ей очень нужно, чтобы наладить отношения с Анфисой Петровной.
- Осуждаешь? Считаешь, что мы извращенцы? - спросила после нависшего молчания приемная мама Юли у Яны, - гнать нас поганой метлой, а не детей давать из интерната?
- Я не считаю, что вы извращенцы. Нравится вам, да бога ради, занимайтесь. А насчет осуждаю? Честно, да осуждала. Но это до разговора с Юлей. А после... После я уже не знаю. Вы бы видели, как блестели её глаза, когда она рассказывала, как её..., - Яна на мгновение запнулась. Но потом осознала, что напротив нее сидит мазохиста. Что порка для нее нормальное, обыденное слово. Что краснеть и стесняться в разговоре о порке с ней глупо. С кем, если не с ней говорить о порке? И она продолжила, - её глаза светились радостью, счастьем, когда она рассказывала о том, как вы ее пороли. А еще Юля рассказывала, но это между нами, что она подглядывала в тот же вечер, как пороли Вас. Хотя, она считает, что Вы это заметили.
- Да, мне показалось, что Юля наблюдала за нами, - сказала Анфиса Петровна, вытирая слезу, - вот засранка. Видимо мало ей всыпал Афанасий Михалыч. Ой простите, мысли в слух.
- Ничего страшного. Все нормально, - ответила Яна, - из разговора с ней я поняла, что ей тоже нравится порка. И она очень надеялась и хотела, чтобы эта порка не осталась единственной. Юля хотела и будущем лежать на вашей лавке под розгами Вашего мужа.
Женщины поговорили еще немного о порке. Они болтали бы еще и дальше, ведь Яне не с кем было вот так просто поговорить о том, что ее беспокоило в последнее время, после того как она сама лежала на подобной лавке попой к верху. Но Андрей прервал их, сказав что времени у них очень мало. И, что им нужен комп девочки.
- Комп? - удивилась Анфиса Петровна, - но у неё не было своего компа. А тот что они изъяли... Ну вы понимаете, что благодаря тому, что там они нашли, мужа назвали чуть-ли не маньяком.
- Нет, у Юли был свой ноут. Вы просто не знали об этом, - сказала Яна, - и я знаю, где он лежит.
- Вот точно засранка, - улыбнулась хозяйка дома, - ладно, пойдёмте посмотрим.
Сделав дома копии с ноута, а так же с записи разговора с девочкой и её фото, Яна направилась к своему знакомому следователю. Точнее Андрей отвез ее туда и остался ждать в машине.
- Витя, что мы сможем сделать? - спросила Яна, после того как она показала ему фото девочки с побоями и дала прослушать диктофон. Понятно, что не все, а лишь часть, где Юля рассказывала о борделе для педофилов, - мы можем забрать ее оттуда?
- Сегодня уже поздно. Завтра с утра, - сказал следователь. Он и сам был шокирован тем, что услышал.
- А как же Юля там? - спросила девушка, - ее там нельзя оставлять.
- Там на входе двое полицейских. Ты их видела. Я позвоню им, и они присмотрят за девочкой до утра. А утром, я обещаю тебе, мы ее заберем, - заверил Виктор свою знакомую, - а сейчас тебе лучше уйти.
- Почему? - с недоумением спросила Яна.
- Ты же хочешь забрать девочку завтра? Значит мне нужно поработать с тем материалом, что ты мне принесла. А его достаточно много, - ответил ей следователь и проводил Яну до двери.
Вернувшись в гостиницу, Яна включила свой ноут и стала читать дневник Юли. В дневнике были не только записи, но и фото. Чем дальше читала Яна откровения Юли, тем больше слез катилось по ее щекам.

[Julia Steinwasen]

Наступил вечер, которого Юля с ужасом ожидала. Она ждала, когда ее опять позовут к Вадику. Сегодня, когда она шла на встречу с журналистами, столкнулась нос к носу с ним. И Вадик пообещал ей, что за это она ответит. Ну а ответ был ясно какой. Он снова, как и вчера, сначала будет ее избивать, а потом насиловать.
Дверь в комнату, где была Юлия, открылась. Мальчишка даже не стал заходить, он лишь сказал, что ее ждут. Где и кто ждет, это Юле было понятно. С огромным трудом она заставила себя встать и пойти. Пойти навстречу новой боли и новым унижениям. В этот момент девочке больше всего хотелось просто умереть. Но у нее появилась надежда, надежда помочь своему приемному отцу. А значит нужно было жить, нужно было идти и терпеть.
- Пришла дрянь?! - крикнул Вадик, когда Юля вошла в его комнату, - сегодня мы пойдем с тобой в наш красный отель и там будем развлекаться!
- Вадик, пожалуйста не надо! - на глазах у девочки появились слезы. Красны отель, так называл Вадик бордель.
Но мужчина проигнорировал просьбу Юли. Он сильно сжал ее руку и буквально потащил за собой. В борделе они подошли к двери, которая была обита черной кожей. Юля слишком хорошо знала и эту дверь, и что находится за этой дверью. Это была самая большая комната, где желающие могли издеваться над девочками. Эту комнату Вадик называл СМ-Мотель.
- Вадик, пожалуйста не надо сюда! Я тебе и так дам! Пожалуйста! - Юля испугалась не на шутку. Она прекрасно понимала, что ее там может ожидать.
- Конечно дашь! - ответил мужчина, открывая дверь в комнату, - и ему дашь, и ему тоже!
В комнате находилось примерно человек десять. Юле даже страшно было считать сколько их. Ну а зачем они здесь и что с ней будет, ей стало ясно сразу. Юля даже и сказать ничего не успела, как с нее сорвали всю одежду. Потом положили на спину на стол так, что ее попа свисала с края стола. Двое мужчин взяли ее за ноги и подняли на верх. Другие держали кто руки, кто голову.
- Я тебе обещал, что ты ответишь за встречу с журналюгами! Ты мне не поверила! - закричал на нее Вадик, - ты еще им столько всего наплела. А ты прекрасно знаешь, что делают со стукачами. Ты будешь наказана, а потом мы пустим тебя, как и положено поступать со стукачами, по кругу.
- Только вот зря ты это все! Думаешь они тебе помогут? Все что ты им дала, рассказала, они завтра отнесут в милицию. И отдадут все следователю. А следователь здесь! - рассмеялся Вадик, показывая пальцем на одного из мужчин.
- А ты, Олежа, пиши! - сказал он еще кому-то и Юля узнала мужчину с камерой из органов опеки.
- Ну а теперь держись, тварь! - громко крикнул на Юлю Вадик. Он взял в руки ремень и начал в полную силу бить ее по поднятым в верх бедрам. После каждого такого удара на ногах появлялась тёмно-красная полоса, которая тут же становилась фиолетовой. Юля кричала от боли, пыталась вырваться, но все было бесполезно. Она вытягивалась так, что иной раз лежала уже не на спине, а стояла на шее. А Вадик продолжал ее избивать.
- А теперь раздвиньте ноги этой суке! - сказал он своим подельникам. А после того, как они это сделали, он нанес несколько сильных ударов между ног девочке.
- Что шлюха, сладко? - кричал Вадик после каждого удара, - а зато как сладко было, когда ты раздвигала ноги перед своим папочкой или этими журналюгами?
- Кто первый?! - спросил Вадик, отбросив ремень в сторону, - начинаем, как там, бэнг-гэнг вечеринку. А видео потом продадим. Сколько желающих будет посмотреть реальное видео? Это вам не кино!
Юля закрыла глаза. Она уже сорвала голос, пока ее избивали. У нее ни на что не осталось сил сопротивляться...

[Julia Steinwasen]

С самого утра Яна приехала на такси к следователю. Когда она пришла, он был в своем кабинете. Её пропустили без лишних разговоров и вопросов.
- Неважно выглядишь, - сказала Яна, войдя в кабинет, - ты что, всю ночь не спал?
- Да, всю ночь, - устало ответил следователь. Он подошел к сейфу и открыл его.
- Как там с наши делом? Когда мы можем забрать Юлю? - спросила девушка.
- Выпьешь? - вместо ответа спросил он, доставая из сейфа бутылку коньяка и два стакана. Яна помотала головой, - а я выпью.
- Что с Юлей?! - громко спросила девушка, пока Виктор опять наполнял свой стакан, - с ней все нормально?!
- Их было десять, - сказал следователь. И протянув ей стакан, предложил выпить.
- Кого десять? Ты о чем?! - Яне становилось страшно.
- Да вот их! - Виктор взял со стола пульт и включил телевизор.
На экране телевизора Яна увидела Юлю и вокруг неё толпу мужчин. От увиденного у нее подкосились ноги и она села на стоявший рядом стул.
- Этого не может быть, - прошептала она, протянув руку за стаканом. Содержимое стакана Яна выпила залпом, - скажи мне, что это не правда!!! Что с ней?!
- Давай выпьем стоя и не чокаясь, - предложил Виктор вместо ответа.
- Да выключи ты уже это! - Яна не нашла подходящего слова, как назвать то, что она видела по телевизору. А из глаз потекли слезы, - ты же мне обещал!!!
- А я и позвонил, попросил. Ребята пошли к ней. Но встретили следока, который ведет это дело. Он и сказал, что присмотрит за девочкой, - сказал Виктор, - что они еще могли сделать.
- А Юля, она... Короче, когда все напились и уснули, она, стащив камеру, ушла оттуда. Камеру она спрятала, но написала записку, где ее искать, - продолжил Виктор, опустошив очередной стакан, - она поднялась на чердак и... и вышла в окно. Кстати, ребята полицейские и нашли ее, но помочь уже не смогли...
- А этих, - следователь показал рукой на экран, хотя перед этим выключил видео по просьбе Яны, - они спали, когда приехал омон. Их взяли всех прям там.
- Я приказал, пока, никому ничего не сообщать, - уже более собранным голосом сказал Виктор, - у нас есть в запасе время.
- Время для чего? - не понимая спросила Яна.
- Здесь, на флешке видео, как Юлю насиловали. А здесь видео, как ее забирали от приемных родителей. Конечно, это всё копии, но все же..., - мужчина протянул девушке две флешки, - а их всех все равно оправдают и отпустят. Сделай свою программу, покажи все по ящику. Может тогда у нас что-то получиться.
- Твоего коллегу уже вывезли из города. Тебя тоже сейчас вывезут на полицейской машине. А в Москве тебя встретят мои друзья. Они будут охранять тебя 24 часа в сутки. Удачи! - сказал Виктор.
- А как же ты?
- Ну если повезет, значит просто уволят, - ответил он, - а если нет, то это наша последняя встреча...

[Mädchen]

Грустно😥
Хотелось порадоваться за девочку, когда её забрали из детдома.
Суровая правда жизни.

[Маша]

ну что ж такое... можно, чтобы хоть не в жизни в конце все было хорошо?(

[Julia Steinwasen]

ну что ж такое... можно, чтобы хоть не в жизни в конце все было хорошо?(

Это же не сказка. Я в сказки не верю.

[Маша]

а жаль...