Те самые девяностые...

[Mih]

Те самые девяностые...

Разморившись, баба Маня дремала за прилавком. Покупателей на её кривые огурцы не было, солнышко припекало. Ну, думала она, времена пошли! В райцентре-то вона чо деется, одни мы на отшибе чой-та тихо пока... Да так и с этими мыслями и уснула.

Вскоре до Манечки стало доходить какое-то шебуршение, непривычный гвалт. Толком ещё не проснувшись, прямо напротив себя она увидала странную картину - неприлично-бледных, заголённых ниже пояса мужика и бабу. Манька потёрла глаза - у забора с заломленными назад руками стояли местная бабка-сторожиха и грузчик дядя Митяй, он же по совместительству и охранник. У бабы были спущены юбка и выцветшее трико, у мужика - старые армейские брюки с семейными трусами. Маленький деревенский рынок заполонили какие-то лбы крайне сомнительной наружности, один из них развлекался, пуская звонкие трели сторожихиным свистком, другой вертел в руках стартовый револьвер, изъятый у охранника.

Как есть бандиты - треники с белыми полосками, бошки бритые, на бычьих шеях цепочки... Этот, который с револьвером, забавляясь, оглушительно бабахнул раз-другой в воздух. На третий раз шпалер неожиданно разнесло с таким грохотом, что стрелок шлёпнулся на задницу и ошалело мотал головой. Продавцы и немногочисленные покупатели замерли, в воздухе повисла тишина. Кто-то с перепугу издал неприличный протяжный звук, у незваных гостей затренькала невиданная в этих краях мобила. Вход на базар и калитка возле конторы были перекрыты братками.

На виду у всех стояла директор рынка - ядрёная такая деваха, ранее преуспевшая на комсомольской работе. Блузка её была раздёрнута так, что отлетели все пуговицы и наружу вывалились большие белые груди с розовыми сосками, для смеха защипнутыми деревянными прищепками. Девка остолбенела от стыда и изумления, сосочки пронзила резкая боль. Красная как рак, она выпучила глаза и молча хватала воздух открытым ртом, не смея снять "украшения" или хотя бы прикрыться. Дело в том, что на днях новоиспечённая директорша, упиваясь собственной крутостью, послала нахер какого-то мужичонку, настойчиво предлагавшего некое мутное сотрудничество. Результат не заставил себя ждать. Пара бригад явились навести порядок - оштрафовать строптивых, провести показательную экзекуцию и, наконец-то, всё чётко и грамотно перетереть.

Первым делом пацаны пристегнули наручниками к забору местную сторожиху с охранником, "обезоружив" и заодно позорно их заголив, дабы не рыпались. Доходчиво разъяснив цели и задачи проводимой акции и не услышав ни единого возражения, бандиты приступили к реализации запланированного. Первым пунктом успешно прошла полная экспроприация - у присутствующих были изъяты деньги и, у кого были, часы. При этом волшебным образом были выужены абсолютно все сбережения, по обычаю запрятанные в бабьих лифчиках, трусах и вообще чуть ли не в задницах. Ребятки своё дело знали. Однако только деньгами дело не ограничилось. Например, студентку, приехавшую к бабушке на каникулы, буквально вытряхнули из новеньких фирменных джинсов, под которыми, как оказалось, не было трусов, но зато на ягодицах ярко горели следы недавнего воспитательного процесса по поводу заваленной сессии. У особо зажиточного продавца был изъят приёмник ВЭФ, а из конторы - непонятно за каким рожном находившийся там телефакс, упёртый директрисой из организации, где она раньше была комсомольским секретарём.

Экзекуция началась с послужившей причиной конфликта директорши. Щёлкнуло лезвие острой, как бритва выкидухи и порезанные на полосы одёжки тут же оказались на земле. Не обращая внимание на верещание и визг, двое дюжих парней крепко прижали к прилавку роскошную, абсолютно голую фигуру рыночного начальства, сзади подошёл третий и в воздухе засвистел провод, выдернутый из того самого факса. Юная директорша взвыла, а народ, нервно хихикая, таращился на багровые рубцы, вздувавшиеся на широченной соблазнительной заднице.

Но хиханки хаханьками, а в конце концов дошло дело и до остальных - как продавцов, так и покупателей, без разбора. Всем было велено раздеться догола, свалив шмотки в общую кучу. Наличие у братвы парочки новомодных помповых дробовиков очень способствовало ясному пониманию и чёткому исполнению предложенного. Народа на маленьком рыночке было не шибко много, всего-то человек пятнадцать, и поэтому все разом были дружно уложены кверху попами на пару длинных прилавков с овощами-фруктами - прямо поверх помидоров и огурцов. Получилось очень плотненько, вжавшись боками друг в дружку, мужики с бабами вперемешку. Поротая директорша тоже легла вместе со всеми и, судя по блаженной улыбке, была даже рада пойти на второй круг. Понравилось, видать.

Процесс пошёл, от воплей и вига заложило в ушах - драли крепко. Старые бабы, не выдержав, описались, но рыпаться никто не посмел. А охранник, охая и дёргаясь под ударами, старался как мог утешить лежавших рядом с ним бабу Маню и сторожиху - мол, бабоньки, жопа должна терпеть. Для того, мол, и жопа, чтобы её секли. Бабы, шмыгая носом, участливо с ним соглашались. А что им ещё оставалось? Вообще, по ходу дела общая атмосфера заметно теплела. То тут, то там раздавалось хихиканье, сдавленные смешки.
- Ой, не зря нас секут, ой, не зря!
- Да знамо дело, давно уж пора. Вообще всех пороть надо!
- Ой, ой, не могу, жопа-то как горит! Ооой!!!
- Ай, ай, как попочка чешется! Хи-хи-хи!
- А завтра тоже пороть будут? А когда?

И в конце концов все дружно согласились, что экзекуция эта была совершенно необходима. Просто потому, что попа должна быть наказана. Урок пошёл впрок - по окончании порки люди искренне сожалели, что их задницам маловато досталось. Ну, то есть не мало, совсем не мало, но всё же можно было бы и ещё чуток, уж потерпели бы. Да как уж тут не потерпеть-то, коли надо! А потом вдруг неожиданно оказалось, что натягивать штаны на изрядно распухшие задницы уже не придётся. Кто-то из бандитов щёлкнул зажигалкой и, в воспитательных целях, устроил из кучи одежды изрядный костерок. В результате поротому народу пришлось отправиться по домам голышом. То-то смеха было!

Прошли годы, братки большей частью перебили друг друга, из оставшихся кто-то надолго сел, пара-тройка конкретных пацанов стали солидными, уважаемыми людьми - депутатами и предпринимателями. А вот карьерный рост директорши деревенского рынка на том и остановился - она полюбила это место и не пожелала никуда уходить. Многое позабылось, за всеми делами почти стёрся в памяти и описанный выше инцидент. Но с тех пор и по сей день в посёлке не считается зазорным выходить на улицу в чём мать родила, а у баб в моду вошли весёленькие разноцветные пластиковые прищепки для сосков. Посреди рынка появилась крепкая приземистая лавка, рядом с ней - бочонок, полный длинных, хорошо просоленных розог. К лавке обычно выстраивается очередишка из мужиков со спущенными штанами и баб с задранными юбками, ну а желающие хорошенько высечь им задницы всегда найдутся. Над всей этой красотой царственно возвышается директриса, сияющая, как какая-нибудь языческая богиня. И уж совсем для полного сходства - всегда со щедро вываленной наружу божественной своей грудью - зимой и летом, в любую погоду. Чего, кстати, и всем вам желает. Но у кого нет таких роскошных сисек, не переживайте. Задница-то какая-никакая у всех есть - так что заголяйте ягодицы и живо марш на лавку! Наверняка ведь понравится, вы уж поверьте - потом, небось, ещё и добавки попросите.