Подарок на 23 февраля

[Ж.Г.]

История из жизни о взаимоотношениях самых обычных людей.



Она увидела меня возле подъезда, сразу обаятельно улыбнулась и подошла ко мне:

- Жанна, можно тебя кое о чём попросить?

- О чём?

- Я купила подарок отцу на 23 февраля, можно он у тебя до праздника полежит? Чтобы сюрпризом было.

- Можно, - ответила я: ну что мне трудно, что ли, помочь по-соседски в таком пустяке?

Кто такая "она"? Шестнадцатилетняя девушка, которая живёт этажом выше меня. Высокая, с очень хорошей фигурой, крепкая физически – всерьёз занимается волейболом, вызывалась в сборную области среди девушек. Настоящее её имя я называть не буду, а буду в рассказе называть Алиной. По той причине, что когда я писала рассказ «Три дня Алины», то в ту, выдуманную мной, Алину вложила кое-что от этой реальной девушки. Не так уж и много. Прежде всего, внешность: да, она от природы светловолосая (отец из поволжских немцев), но действительно перекрасилась в прошлом году, а до этого сильно напоминала мне юную Татьяну Догилёву, если кто помнит её первые роли: и внешностью, и голосом. Характером и простецкими манерами Алина тоже похожа на большинство персонажей Догилевой. Да, она давно уже обращается ко мне по имени и на «ты», о чём я в общем-то сама её когда-то и попросила, услышав в свой адрес «тётя Жанна»: ну, какая из меня «тётя»? Тем более, когда это всё произошло, мне было двадцать, а ей – тринадцать.

То было не холодное лето пятьдесят третьего, а жаркое лето девятнадцатого. Две тысячи девятнадцатого, конечно. Моё первое лето в этом городке. Не то, чтобы я не знала её родителей, саму Алину и двух её младших братьев, которым тогда было лет восемь и лет шесть (все трое очень вежливые дети – всегда здоровались со мной), до того случая, но в тот жаркий день я познакомилась с девушкой гораздо ближе.

Я тогда ещё занималась тем, что называется свободным извозом: нелегально таксовала на своей машине. Не по самому городку, который можно весь пройти пешком за полчаса или чуть больше, и по которому тогда ещё ходили рейсовые ПАЗы, а в «город» - в областной центр, до которого около трёхсот километров. Местная полиция на это смотрела и смотрит сквозь пальцы, прекрасно зная о том, что в городке нет ни одного агрегатора такси, автобусы в «город» ходят три раза в сутки, а «на частнике» получается ненамного дороже, чем на автобусе, но зато гораздо быстрее.

В тот день я устроила себе «выходной»: не каждый же день работать при всей моей любви к шофёрскому делу? Было уже часов пять вечера, и я неспешно накрывала на стол, перед этим сходив в «Кубанские вина», где купила очень неплохого разливного бренди, и в мини-пекарню, где приобрела великолепные пироги: сама я готовлю достаточно скверно – меня в детстве готовили к жизни леди, а не к жизни кухарки. Откровенно говоря, часа через три ко мне должен был прийти гость: в конце концов, молодая и здоровая, разведённая женщина имеет право встречаться с холостым мужчиной? От звонка домофона я вздрогнула и посмотрела на часы: «Неужели он настолько раньше пришёл?» - больше я никого не ждала. Подошла к переговорному устройству, сняла трубку и услышала взволнованный голос, который я, благодаря схожести с голосом юной Догилевой, сразу же узнала: «Тётя Жанна, это Алина из седьмой! Откройте, пожалуйста, – я ключи дома забыла!» Мне трудно, что ли? Нажала кнопку, услышала в трубке, как хлопнула металлическая дверь подъезда, и повесила её (трубку, конечно, а не дверь) на место. Вернулась обратно к недосервированному столу. Стены в нашем старинном доме толстые, поэтому слышимость плохая, но звонок в седьмой квартире такой, ещё советский, что его слышно даже через них. Звонила она так долго, что я не выдержала и вышла на площадку. Смотрю, Алина медленно спускается вниз с очень мрачным видом.

- Никого нет дома? – догадалась я.

Она молча кивнула, потом добавила:

- Родаки на «пахоте», а «мелкие» шлындают где-то: я уже весь наш двор и соседские обежала.

Если словами «родаки» и «мелкие» меня было не удивить – я знала их ещё со школьных лет; о том, что «пахотой» в просторечии называют работу, я тоже уже знала; то слово «шлындают» я тогда услышала впервые, но догадаться о его смысле было несложно – я уже успела привыкнуть, что в этом маленьком, тихом и спокойном городке даже дети дошкольного возраста самостоятельно ходят по улицам, а старший из младших братьев Алины уже перешёл во второй класс.

- Ну, уж скоро придут, наверное? – я знала о том, что было часов пять.

- Кто? – переспросила она.

- Ну, или родаки с «пахоты», или «мелкие», - стилизовала ответ под собеседницу я.

- Именно «или-или», - недовольным тоном буркнула Алина.

Я недоумевающе посмотрела на неё, а она внезапно спросила, глядя мне прямо в глаза:

- Вы в детстве ключи от квартиры теряли?

Я не стала рассказывать о том, что в детстве жила не в квартире, а в коттедже на окраине большого старинного города, но память услужливо подкинула мне эпизод из того времени, когда я была даже немного помладше Алины – мне было двенадцать. Тоже было лето, и я, сравнительно недавно получившая свободу передвижения – возможность гулять без сопровождения взрослых, возвращалась с прогулки по городу – мне очень нравилось уезжать в старую его часть, рассматривать старинные здания и расспрашивать местных жителей о них – я тогда даже нашла краеведческий сайт, на котором рассказывалось об истории нашего города. Уже подойдя к воротам коттеджа, я автоматическим движением сунула руку в карман джинсов и не обнаружила там ключей. Где они могли выпасть или кто-то их оттуда украл, я не знаю, но и бумажник с проездным, банковской картой и небольшой суммой наличных – я никогда не обналичивала намного больше, чем рассчитывала потратить, и дорогой смартфон были на месте, а не было только ключей. Связки, на которой их было всего-навсего два: от калитки и от двери самого коттеджа. Скорее всего, ключи, конечно, не украли, а они выпали, когда я где-то на улице доставала смартфон, чтобы ответить на звонок или посмотреть время – наручных часов я никогда не носила и не ношу. Так или иначе, но ключей на месте не было. Я по несколько раз перерыла все карманы, включая задние, в которые ключи положить никак не могла - сидеть на них, мягко говоря, не слишком удобно, но результат был тем же. Что оставалось делать? Я набрала номер матери, хоть и знала, что на 99,99 процентов услышу «Об этом узнает папа». И, конечно, услышала. Калитку открыл водитель, что означало то, что отец недавно приехал. Служебная машина ещё стояла во дворе, а не была отогнана в гараж, что подтвердило это. Водитель не стал провожать меня до двери коттеджа, а отправился к машине, и я поняла, что дверь не заперта: «Милости просим на лекцию о безответственности!» - подумала я, заходя в коттедж. Отец ждал меня в гостиной, через которую я не могла не пройти, чтобы подняться в свою комнату на второй этаж.

- Ступай к себе и поищи ключи в комнате! – отец картинным жестом вождя указал на лестницу. У меня тогда было два варианта: послушать его и потянуть время, делая вид, что ищу ключи, или сказать то, что подумала:

- Пап, их там быть не может - я ведь сама ими запирала дверь и калитку, когда уходила.

Он посмотрела на меня так, что мне стало страшно от одного только его взгляда, видимо, услышав в моей фразе насмешку над его умственными способностями.

- На диван! – сопровождённое указующим перстом, прозвучало необычно коротко по сравнению с обычными лекциями о моей безответственности. В тот раз у меня, пожалуй, единственный раз не дрожали руки, когда я расстёгивала джинсы перед поркой. Это может показаться странным, но дело не в том, считала или не считала я себя настолько виноватой, чтобы получить ремня, а в том, что отец не нашёлся, чем ответить на мою фразу.

Всё это пронеслось в моей голове за какие-то вероятно секунды.

- Случалось, - коротко ответила я Алине.

- Сильно... ругали? – спросила она, и по паузе между этими словами я поняла, что она хотела произнести другое, но в последнее мгновенье постеснялась – я ведь была для неё взрослым человеком.

- Почти не ругали. Но ремня получила прилично, - что-то в тоне и взгляде Алины заставило меня признаться. Да и те времена, когда мне казалось, что в двадцать первом веке пороли меня единственную на всей планете, давным-давно канули в лету.

- Вот и мне дранция может быть. Если родаки раньше «мелких» домой заявятся, а я под дверями торчу, - мрачно сообщила она.

Слово «дранция» не было мне знакомо, но догадаться о его смысле было несложно, и мой взгляд непроизвольно сместился на её крепкий спортивный зад, обтянутый шортами с неровной «бахромой» - коротко обрезанными джинсами. Никакого лишнего жира там явно не было – сплошные мышцы, а по такому заду получать ой как больно – это я знала по себе, а она тем временем продолжала:

- А моя жопа уже месяца три ремня не получала, очень не хочется.

- За что? Ты же не потеряла ключи, а забыла дома! – удивилась я в ответ не тому, что её могут выпороть, а причине наказания.

- Может, забыла, а может, и потеряла, - вздохнула Алина и пояснила:

- Я в магаз за продуктами выскочила, - она продемонстрировала пакет, который держала в руках, - замок у нас просто защёлкивается, а дверь подъезда изнутри кнопкой открывается: так что, я не знаю, ключи дома валяются или где-нибудь по дороге, - резюмировала она и добавила:

- Если «мелкие» раньше найдутся, то можно проверить, и если ключей дома нет, то завтра я с их ключей копии сделала бы, да и всё! А если ключи дома, то и вообще волноваться не о чем! Потому и «или-или».

Я почувствовала разницу между своей тогдашней уверенностью в том, что ключи точно не забыла дома, и вариантом Алины.

- А мобила у них есть? Позвонить и узнать, где они, - осенило меня.

- У них-то есть: одна на двоих. Только я свою не взяла. Она у меня на зарядке стоит!

- Давай с моего наберём, - предложила я, уже совершенно забыв о недосервировке стола: сама в её возрасте не раз получавшая ремня, я искренне хотела помочь девчонке.

- Думаете, они ответят на незнакомый номер? Навряд ли, – усомнилась Алина, но я уже пошла за своим гаджетом. Вернулась, набрала продиктованный ею номер, он достаточно долго не отвечал, а потом вызов сбросили. Я повторила, на этот раз сбросили почти сразу же. Алина откровенно чертыхнулась и буркнула:

- Так я и думала: посмотрели, посмотрели и сбросили.

Я тоже растерялась, не зная, что ещё можно придумать, и чисто механически нажала повтор ещё раз. Результат был тем же, что и перед этим.

- А эсэмэску Вы можете кинуть? «Срочно позвони по этому номеру Алине», эсэмэску они посмотрят наверняка! - неожиданно предложила она, и я, невольно подумав о том, как у неё хорошо «варят» мозги, сделала это. Звонок раздался буквально через пару минут, и я дала смартфон Алине.

- Вы где? Где??? У Витьки в «Контру» рубитесь? У какого Витьки? Это тот, что живёт на Чапаева??? Немедленно домой! Что случилось? Потом! Что? – я уже достаточно неплохо знала городок и понимала, что даже если они прямо сейчас, без лишних разговоров и бегом бросятся сюда, то с улицы Чапаева на дорогу уйдёт минут двадцать.

- Не надо. Пусть там остаются, - неожиданно для самой себя сказала я Алине и, поймав её удивлённый взгляд, пояснила:
- У меня машина во дворе. Так гораздо быстрее будет, и их от игры отрывать не будем – они-то ни в чём не виноваты, - гаража для своей «Гранты-Лифтбэка» у меня тогда ещё не было, да и не особо он нужен был: машина тогда больше в работе была – я на ней таксовала, чем простаивала – не то, что сейчас. «Продегустировать» бренди я, к счастью, не успела.

Успели мы тогда вовремя: через несколько дней я, случайно встретив Алину, узнала о том, что ключи она действительно забыла. Только не дома, а в магазине, где покупала продукты: продавщица, хорошо знавшая её, на следующий день вернула.

- Спасибо, тётя Жанна. Если бы не Вы, лежать бы мне с голой жопой. Сколько я Вам должна за эсэмэску и бензин? – заявила она. К слову «жопа» у меня особое отношение. Оно мне... нравится, хотя я и до сих пор избегаю его употреблять вслух и за исключением прямой речи персонажей пишу в основном «зад» или «задница». Может показаться странным, но я никогда не слышала от отца или матери ни «жопа», ни даже «попа» или «попка», а только какие-то казённые выражения «пониже спины» и «мягкое место». Наверное, поэтому и нравится «запретное слово».

- Да ничего ты мне не должна. И давай на «ты» и без «тёти» - не такая уж я старая, мне двадцать всего, - отмахнулась тогда я.

С тех пор минуло уже два с половиной года, но наши отношения, если их можно так назвать из-за разницы в возрасте, так и остались дружескими. И с ней, и с «мелкими».

Алина достала из пакета и протянула мне на сохранение подарок. Это был достаточно дорогой (тысячи три, наверное) набор из кварцевых часов, фляжки, ручки, зажигалки и... ремня.

- Это я из «гонораров» накопила, - пояснила она, видимо, опасаясь, что я могу о ней плохо подумать. О том, что такое спортивные «гонорары», я забыть ещё не успела: так называемые «денежные средства на проезд и питание участника соревнований», но, увидев в наборе ремень, не сдержалась:

- Не боишься, что твоим подарком тебя же как-нибудь и выпорют?

Ей шестнадцать уже, но, не знаю как в этом году, а в прошлом, как минимум дважды, «дранция» ей была. В первый раз это случилось утром первого января, когда она вернулась домой под утро и сильно выпившая, а мобильник от назойливых родительских звонков отключила. Об этом я узнала от «мелких», когда выходила на работу. Они крутились в подъезде (на улице было морозно), чтобы не присутствовать на её порке - старший из «мелких» так тогда и сказал: «Папа собирается Алинку ремнём по жопе драть, а нам не в кайф её вопли слушать - она нас заместо мамы нянчила, когда та на работе была!»

Во второй раз, уже летом, имела возможность услышать её вопли уже сама, а перед этим отец провёл её за ухо из машины свободного извозчика, каким была когда-то и я, на которой они приехали, в подъезд. Как нашкодившего малыша. Так она даже в таком нелепом положении ухитрилась всё же сквозь слёзы поздороваться и со мной, только вышедшей из подъезда в магазин, и с «дежурными бабушками» на лавочке. Я проводила их взглядом, а буквально через пару минут из открытого окна второго этажа послышалось и «Снимай штаны, хулиганка!», и ещё через минуту-две её первые вопли. «Дежурные бабушки» потом, когда я возвращалась, обсуждали: «На совесть голубушку выдрали – долго под ремнём орала» и «Вот меня отец в её возрасте драл, так драл, - вожжами, а ремень это так – одно баловство!» Я чуть чебуреком (по-прежнему обожаю такую еду) не подавилась, когда это услышала и представила, как эту старушку лет семьдесят с лишним назад (ей под девяносто уже, а бодрая – попробуй, угонись за ней ещё, если рядом идти) вожжами пороли. Тогда и поняла, как себя чувствовала Алина, когда спросила «Сильно... ругали?» Через несколько дней спросила у неё, за что её отец так, так она без тени смущения рассказала, что ездила в «город» (День Молодёжи был), там показательные соревнования были (в том числе и по волейболу), а за «показуху», результат которой не имеет никакого спортивного значения, часто «гонорары» платят больше, чем за реальные соревнования. Ну, они, когда освободились, и устроили посиделки с пивом в парке, а «менты» прицепились. Да ещё среди них и очень языкастая девчонка нашлась: начала возмущаться, что в День Молодёжи той самой молодёжи нельзя с пивом посидеть. Ну, и «приняли» всех. За «распитие» и «хулиганство». Затем, конечно, родителей всех вызвонили. А для её-то отца это почти триста километров туда и столько же обратно.

И что, думаете, мне ответила Алина на вопрос о подарке для отца? Поморщилась слегка, видимо, представив себе то, что я сказала, но ответила уверенно:
- Нам с «мелкими» родаки понапрасну дранцию не устраивают. Если скажут «снимай штаны», сниму и лягу и под этот ремень.

Такая вот у меня соседка. Очень хорошая девушка.

[Эмилия]

Какая встреча... Рада видеть) А рассказ хороший.

[Julia Steinwasen]

Хороший рассказ. 👍
Да, соглашаться на порку в 16 лет, это круто.

[Ж.Г.]

соглашаться на порку в 16 лет, это круто.

Меня отец в последний раз выпорол, когда мне было пятнадцать с небольшим (точно помню возраст потому, что на следующий день мне надо было идти в школу после майских праздников, а родилась я в феврале), но когда в девятнадцать муж (теперь уже бывший) попытался "приструнить" меня пощёчиной, я не дала ему себя ударить, а он в растерянности пригрозил позвонить моему отцу и пожаловаться на моё поведение, я на какое-то время на полном серьёзе пошла искать стринги, чтобы хотя бы в девятнадцать не по голой заднице ремня от отца получить. Так действует "Третий Закон Инерции" - в психологии. Третий из-за того, что два есть и без него: в физике и математике.

[Julia Steinwasen]

...я не дала ему себя ударить, а он в растерянности пригрозил позвонить моему отцу и пожаловаться на моё поведение, я на какое-то время на полном серьёзе пошла искать стринги, чтобы хотя бы в девятнадцать не по голой заднице ремня от отца получить.

Да, к сожалению, так бывает. Кто-то мечтает о порке в детстве,  а кто-то,  как Вы.
Я всегда говорю тем, кто с сожалегие заявляет, как жалко, что их не пороли в детстве,  они должны радоваться тому, что в их детстве не было порки. Что мечта о порке сейчас и та порка, что была у многих в детстве, абсолютно разные вещи.

[Secret Road]

...я не дала ему себя ударить, а он в растерянности пригрозил позвонить моему отцу и пожаловаться на моё поведение, я на какое-то время на полном серьёзе пошла искать стринги, чтобы хотя бы в девятнадцать не по голой заднице ремня от отца получить.

Да, к сожалению, так бывает. Кто-то мечтает о порке в детстве,  а кто-то,  как Вы.
Я всегда говорю тем, кто с сожалегие заявляет, как жалко, что их не пороли в детстве,  они должны радоваться тому, что в их детстве не было порки. Что мечта о порке сейчас и та порка, что была у многих в детстве, абсолютно разные вещи.

Меня, вот, вообще родители не наказывали: ни физически, ни материально, ни даже работой какой-нибудь – никак и никогда, хотя был я тем еще "подарком" в детстве-отрочестве – и учителей в лицо обзывал на ровном месте в самых жирных оборотах, и чего только еще не делал, – ни волоска с моей головы за такое не упало, даже не высказывали мне ничего: стабильно учился на "5" и не бегал употреблять всякое за гаражи – и замечательно, остального будто не существовало. А вот облить по синему угару помоями или устроить незабываемую ночь подзатыльников и таскания за волосы, дабы замуштровать какое-нибудь доказательство теоремы о равенстве треугольников по двум сторонам и углу, вот это всегда пожалуйста, этим богаты.
В общем, надо смотреть не на методы воспитания, а исключительно на личность воспитателей. Кому-то можно доверить любые инструменты и любую власть, а кого-то лучше на пушечный выстрел не подпускать к делу.
А наказали меня все-таки раз в жизни, но в армии и классическим тамошним методом: отжиманиями на плацу перед курсом (было за что). И ничего, вообще ничего: ни обиды, ни наворачивающихся слез, ни желания орать проклятия на всю округу, просто "прокачался" и тихо-мирно вернулся к делу, осознав косяк. Небо и земля.