Лекция о вреде курения или Что такое хорошо и что такое плохо

[Ж.Г.]

Вероятно, довольно-таки глуповатое произведение о совсем непохожей на меня девушке, которой я подарила своё первое имя из-за того, что оно ей, как мне кажется, подходит гораздо больше, чем мне. Все персонажи и события вымышлены, совпадения с реальными людьми могут быть только случайными. Рассказ был написан мной после прочтения поста одного человека, который утверждал, что его знакомую выпороли  единственный раз в жизни в 14 лет за то, что пришла домой с запахом сигарет, и сделала это именно гостившая у них тётка. Не знаю, сколько было в том посте правды (и была ли она вообще), но меня завели тем, что из таких "исходных данных" невозможно слепить что-нибудь более-менее правдоподобное и интересное.

[Ж.Г.]

- Эй, Белоснежка, куда спешишь? - услышала я за спиной знакомый голос и невольно вздрогнула. С Маринкой мы были знакомы уже почти восемь лет - с первого класса, и она была прямой моей противоположностью: кое-как перебивавшаяся с троек на четвёрки, высокая и хорошо развитая физически, нахальная, склонная к глупым розыгрышам и часто дерзкая даже с учителями. Откровенно говоря, я немного побаивалась её, поэтому остановилась и обернулась: точно, это была она в сопровождении Аньки из параллельного класса - её подруги, немного всё же уступавшей во всех перечисленных качествах и видимо поэтому признававшей её авторитет.

- Домой, - коротко и кротко ответила я - прозвище "Белоснежка" она же мне когда-то и придумала, но как ни обидно это было признавать, оно мне действительно подходило: я была темноволосой и светлокожей, и к тому же звали меня Снежаной.

- К гномам? - спросив об этом Маринка гоготнула, а Анька сделала то же самое вслед за ней.

- Марин, к каким гномам? Ты же знаешь, что я живу с родителями, - умоляющим тоном ответила я.

- Ну, к каким гномам? Не вечно же тебе в девственницах ходить? - Маринка произнесла это без малейших признаков иронии, и я непроизвольно подумала о том, что сама Маринка в свои четырнадцать наверняка уже не девственница - мне сразу вспомнилась одна наша случайная встреча - тогда она очень сильно выручила меня, а произошло это так: три или четыре месяца назад, зимой, я возвращалась из музыкальной школы уже затемно, и ко мне на пустынной промозглым вечером улице привязались хулиганы. Хотелось звать на помощь, но я боялась: вокруг, кроме нас, никого не было видно - услышать было некому, и криками я могла, как мне казалось, только ухудшить своё положение. Откуда появилась она в обнимку с высоким и крепким парнем, я не поняла, но сразу же услышала её такой знакомый голос: "Вы что к Белоснежке прие*****ь? Об чью идиотскую башку эту бутылку разбить?" - Маринка продемонстрировала стеклянную бутылку пива, которую держала в руке, а парень, который был с ней, достал из кармана выкидной нож и произнёс всего лишь одно короткое и непонятное мне слово "Ша!". Хулиганов сразу же как ветром сдуло, а Маринка вновь обняла парня, объясняя ему, что я - её одноклассница, а своих в обиду давать она не приучена, и они, не став выслушивать мои благодарности, удалились.

Да, я была ей очень благодарна за тот случай: неизвестно ведь, что было бы, если бы не она, - меня могли и ограбить, и избить, и изнасиловать...

- Марин, мне сейчас не до этого - я хочу школу с золотой медалью окончить, в престижный ВУЗ поступить, а только потом...

- "Только потом", "только потом"... - она перебила меня, беззлобно передразнив, и спросила:

- Потом - когда? Когда беззубой старухой станешь? Так кому ты тогда нужна будешь?

- Пораньше, конечно, - я кажется даже покраснела.

- Родаков боишься? Если забьёшь на учёбу и начнёшь пить, курить, трахаться, они за ремень возьмутся - так и скажи. Нашла кого стесняться - нас с Анькой. Думаешь, мы с ней (Маринка обняла свою подругу) только для приятного заголялись?

- Марин, меня никогда в жизни не пороли... - честно призналась я. О методах воспитания маринкиного отца я знала с первого класса, когда в раздевалке перед уроком физкультуры в первый раз заметила у неё синяки в том месте, где трусики не прикрывали её пятую точку, поэтому её слова меня не удивили, но как она могла подумать такое обо мне? Маринкин отец казался мне редким исключением в цивилизованном двадцать первом веке.

Она искренне расхохоталась в ответ:

- Вот чудеса-то! Меня отец восемь лет лупит-лупит и всё равно никак из меня не то, что отличницу, а хотя бы хорошистку не может сделать, а здесь на-те вам - не поротая отличница!

Анька рассмеялась вместе с подругой и чувсствовалось, что тоже искренне.

- Это правда! - я была готова расплакаться от того, что они не верили мне, что я учусь "не из под палки".

- Ладно, Белоснежка, ты сырость не разводи только - нам с Анькой сегодня свою наверняка разводить придётся - за то, что вчера по домам разошлись чуть ли не в полночь... - сообщила Маринка, а Анька добавила:

- Меня не наверняка, а точняком дома ремень ждёт - отец ещё ночью предупредил.

- Вас сегодня накажут ремнём, и вы так спокойно об этом говорите? - моему изумлению не было предела.

- А что ж нам заранее коровами реветь? - Маринка достала из кармана пачку сигарет, протянула одну Аньке, другую мне.

- Нет, нет, - я в ужасе отшатнулась, тогда она отправила сигарету себе в рот, щёлкнула зажигалкой, выпустила струйку дыма и спросила:

- А что так? Думаешь, если узнают, то за курение тебя точно выпорют, если никогда раньше не пороли? Навряд ли!

Анька тоже закурила.

- Да ничего я такого не думаю, а просто не хочу, - тихо возмутилась я.

- Счастливая... Пить сама не хочет, трахаться сама не хочет, курить тоже сама не хочет... А что ты хочешь такого, за что нам с Анькой от родаков постоянно влетает?

- Я? Я ничего такого не хочу, - пробормотала я, не зная, что ответить.

- Да врёт она всё, - наконец подала голос Анька, - её небось похлеще нас с тобой хлещут, - Анька хихикнула при собственной игре слов. - Может, даже не ремнём, а плёткой какой-нибудь, потому она и боится даже пару раз сигу дёрнуть - плётка это не ремень тебе, - заключительные слова прозвучали в её устах сочувственно.

- Да не хлещут меня ни ремнём, ни плёткой, ни чем-нибудь другим! И не боюсь я ничего! - возмутилась я и попросила у Маринки сигарету.

- Вот это - по-нашему, ты же - современная девочка, - пробурчала она в ответ, зажав в губах сигарету и вновь доставая из кармана пачку.

Я вставила в рот сигарету, а Маринка прежде, чем поднести зажигалку, спросила:

- Ты коктейли когда-нибудь пила через трубочку?

Я молча кивнула, имея в виду, конечно, безалкогольные - сладкое я любила.

- Вот и здесь так же: сильно в себя не тяни, а то захлебнёшься... закашляешься, то есть... Поняла?

Я вновь кивнула и наконец увидела, как пламя подожгло сигарету зажатую в моих губах. Нет, я не закашлялась - последовала совету Маринки, и сделала несколько небольших затяжек, чувствуя лёгкое и приятное головокружение, но в это время услышала звонок мобильного. Не моего.

Анька вытащила из кармана свой и поморщилась. Затем всё же ответила. Я не слышала, конечно, что говорили ей, но она произнесла в ответ только одну фразу:

- Да иду я уже, иду... - после чего нажала на кнопку отбоя и недовольным тоном пояснила нам с Маринкой:

- Пахан злится: он со своим ремнём уже дома, а меня с моей жопой дома ещё нет. Давайте ещё по одной, что ли, да я пойду...

- Не спеши особо - без тебя не начнут, - сыронизировала в ответ Маринка. Они дождались, пока я докурю свою сигарету, а затем мы выкурили ещё по одной и расстались...

[Ж.Г.]

Когда я вошла в нашу квартиру, сразу поняла, что у нас гости. Точнее, одна гостья - тётя Таня, старшая сестра моего отца, - её голос я узнала сразу и, быстро разувшись, поспешила к ней, всегда привозившей мне какие-либо гостинцы. Приезжала она нечасто, так как жила в другом городе.

- Снежана, какая ты большая выросла! - произнесла она, поднимаясь с дивана, где сидела и о чём-то разговаривала с моими родителями.

- Тётя Таня! - я обняла её, но неожиданно услышала в ответ:

- Фу! Чем от тебя воняет?

- Чем? - не поняла я, отпустив тётю Таню.

- Си-га-ре-та-ми! - по слогам отчеканила она.

- Да? - растерялась я в наступившей полной тишине, успев заметить, как уставились на нас мои родители.

- Она - что у вас? - курить начала? - вопрос был адресован явно не ко мне, но я до этого никогда не видела тётю Таню такой сердитой и поэтому испугалась и поспешила ответить:

- Да нет, что ты, тётя Таня!

- А почему от тебя тогда за километр сигаретами несёт? - так же сердито спросила она.

- От меня? - я испугалась ещё больше, но всё-таки нашлась, что возразить:

- Это я, наверное, стояла рядом с девочками, которые курили.

- Ну-ка дыхни на меня! - строго потребовала тётя Таня при растерянном молчании родителей.

- Зачем? - мой голос прозвучал вероятно совсем испуганно, а её ещё строже:

- За надом!

Что мне оставалось делать? Я дыхнула.

- У тебя не только от одежды несёт, но и изо рта! - констатировала тётя Таня и добавила:

- Так что, не надо валить на девочек, с которыми ты рядом стояла!

Я виновато опустила взгляд.

- Ещё и врёт! - эти слова были уже обращены к моим родителям.

- Она никогда нам не врала... - пролепетала в ответ мама.

- Вот и дождались, - вздохнула тётя Таня и начала рассказывать всем нам о вреде курения и о возможных последствиях этого - она была врачом и использовала в своей лекции достаточно много медицинских слов, которых я не знала, но не переспрашивала, как обычно когда что-то не понимала, а молча смотрела в пол, не смея поднять взгляд ни на неё, ни на моих молчавших родителей, и думая лишь о том, когда же всё это кончится, я попрошу прощения, тётя Таня простит меня и вновь станет моей любящей тётей.

Не поняв многого из лекции тёти Тани о вреде курения, по причине того, что я плохо разбиралась в названиях болезней и других медицинских словах и выражениях, а переспрашивать сейчас не решалась, чтобы не рассердить её ещё больше, я наконец услышала:

- Все поняли, к чему может привести курение?

- Тётя Таня, мама, папа, я больше не буду, - то, как глупо, "по-дошколятски", прозвучала эта моя фраза, я поняла не сразу, а когда поняла, почувствовала, что к моим глазам подкатились слёзы - я понятия не имела о том, как надо вести себя в таких случаях.

- Таня, она больше не будет, - произнёс отец, судя по его тону, видимо тоже уставший от долгой лекции о том, какие разрушительные для организма последствия могут произойти в результате курения.

- Ты в этом уверен? - спросила у него тётя Таня, и я услышала, как родители почти хором ответили:

- Она же обещала.

- Себя в детском и подростковом возрасте вспомните: много чего вы обещали родителям?! И всё выполняли?! - достаточно резко ответила им тётя Таня.

Я осмелилась наконец поднять взгляд и заметила, что и папа, и мама - оба покраснели, ещё больше растерялась от этого и снова опустила глаза.

- Снежана, нам с твоими родителями надо серьёзно поговорить. Ступай в свою комнату, - распорядилась тётя Таня. Я покорно сделала пару шагов в сторону моей комнаты, но сразу же вспомнила:

- Мне же через час на музыку надо идти.

- Вот и хорошо. Тогда пообедай и ступай на музыку - мы с тобой поговорим ещё о твоём поведении, когда вернёшься, - мне показалось, что тётя Таня даже обрадовалось этому.

Я не поняла того, имела ли она в виду под словом "мы" в данном случае нас с ней вдвоём или вместе с родителями, но поспешила подчиниться...

[Ж.Г.]

Урок в музыкальной школе оказался одним из худших в моей жизни - я никак не могла сосредоточиться и всё время думала о том, как я смогла решиться взять у Маринки сигарету. Я даже услышала от учительницы удивлённое "Снежана, что с тобой сегодня?", но рассказывать ей о том, что произошло, не стала, а ответила, что неважно себя чувствую (в смысле состояния здоровья), после чего почувствовала себя ещё хуже (не в смысле состояния здоровья) - я в первый раз в жизни солгала ей, и была отпущена с занятий.

В таких расстроенных чувствах я и вернулась домой, где отец велел мне идти в мою комнату и ждать тётю Таню. Мне стало немного легче от того, что разговаривать со мной о моём поведении она будет одна, без присутствия родителей, и я беспрекословно подчинилась.

Тётя Таня появилась в моей комнате так быстро, что я даже не успела закрыть за собой дверь, поэтому ей не пришлось стучаться. Я успела подумать только о том, что я была удручена всем произошедшим и вероятно поэтому шла непривычно медленно, когда она спросила:

- Снежана, почему ты так рано вернулась из музыкальной школы?

Вопрос меня удивил, но не очень: я понимала, что родители ждали меня домой явно позже. Удивил вопрос меня своей темой начала разговора: не о курении, а о совсем другом. Скрывать то, что меня отпустили с занятий, потому что я сказала, что плохо себя чувствую, я не стала. Да и что я могла прямо сейчас придумать, даже если бы решила сделать то, чего никогда до сегодняшнего дня не делала, - соврать тёте Тане. Мне очень хотелось подумать "никогда" без "до сегодняшнего дня", но не получилось: выскочившее у меня после прихода из школы испуганное "Это я, наверное, стояла рядом с девочками, которые курили!" и её строгое "Ещё и врёт!" всё испортило.

- Тааааак... - протянула тётя Таня и заявила:

- Совсем изовралась.

- Я не изовралась - я правду говорю! - возмутилась я, не сразу поняв что именно имела она в виду.

- Сейчас-то, наверное, да, а учительнице зачем наврала, что плохо себя чувствуешь? - такое уточнение вогнало меня в полную растерянность:

- Я... я... я не врала... Она просто спросила, что со мной сегодня, я и сказала, что... - я запнулась и покраснела.

- Ты действительно плохо себя почувствовала?

Я молча кивнула: я ведь действительно плохо себя чувствовала с того самого момента, как тётя Таня догадалась, что я курила.

- Что болит? - коротко, докторским тоном, спросила она.

- Да я плохо себя чувствовала не потому, что у меня что-то заболело, а потому, что я никак не могла сосредоточиться на занятиях из-за нашего разговора о сигаретах, она спросила, что со мной, я и ответила, что плохо себя чувствую, - достаточно уверенно изложила я произошедшее в музыкальной школе, не понимая того, почему тётя Таня не поняла меня правильно - не поняла того, что я имела в виду под плохим самочувствием.

- Ну и сказала бы ей правду, почему на самом деле не могла сосредоточиться.

- Я... я... Что бы она тогда обо мне подумала... - пролепетала я, несмотря на то, что говорить правду учительнице музыки мне даже не пришло тогда в голову.

- Стыдно признаться было, значит? - вновь коротко спросила тётя Таня.

Я опустила взгляд и молча кивнула.

- А врать про плохое самочувствие не стыдно было?

На это мне ответить было нечего - я лишь почувствовала как повлажнели мои глаза.

- И стоила эта твоя сигарета того, что ты наврала и родителям, и мне, и учительнице музыки?

Я лишь отрицательно покачала головой, а она сразу же спросила и сама же ответила на свой вопрос:

- Вот видишь, какие последствия курения могут быть, кроме прямого вреда здоровью? Ты изовралась из-за одной-единственной сигареты.

- Из-за двух, - я едва сдерживала слёзы, когда испуганно пролепетала это.

- Так значит, сигарета была ещё и не одна? - мне послышалось удивление в голосе тёти Тани, но я смогла только молча кивнуть в знак подтверждения.

- Снежана, и от курения, и от вранья, очень хорошо помогает одно средство, - она сделала паузу и мрачновато добавила:

- Мне по крайней мере помогло - ты когда-нибудь видела меня с сигаретой? А твоего отца - моего брата? А Лену - мою дочь? - дочь тёти Тани я, конечно, знала: она была уже взрослой и училась в университете.

Всё это удивило меня настолько, что я оторвала взгляд от пола, посмотрела на тётю Таню и спросила:

- Разве ты когда-нибудь курила?

- Не курила, но пробовала. И твой отец тоже. Но нас с ним наш отец вылечил. А Лену - я. И тебя вылечу, - заявила она и распорядилась:

- Раздевайся до нижнего белья, я сейчас вернусь, - после чего вышла из моей комнаты, оставив дверь в неё полуоткрытой.

Слова тёти Тани напомнили мне о том, что я до сих пор ещё не переоделась из школьной формы, в которой ходила и в музыкалку. Это было совершенно не похоже на меня - аккуратистку и чистюлю, и я сняла юбку и блюзку и, оставшись в комбинации и трусиках, аккуратно повесила форму в шкаф и уже достала оттуда домашнюю одежду, когда смогла полностью вникнуть в то, что она сказала. "Раздеваться до нижнего белья? То есть, в домашнее мне одеваться не надо? Тётя Таня собирается мне какую-то лечебную процедуру сделать? - она же - врач. Тогда, наверное, надо и комбинацию снять?" - я в растерянности замерла на месте, сомневаясь в том, что правильно поняла сказанное.

- Вы всё слышали? И всё ещё считаете, что она только попробовала одну сигарету? И всё ещё считаете, что она не завралась? - раздался голос тёти Тани в соседней комнате.

Я почувствовала, что краснею от стыда, но сделала то, чего ещё вроде бы никогда не делала - прислушалась к разговору взрослых, но разобрать ответных слов родителей не смогла - настолько тихо они говорили.

- То есть, вы согласны, что необходимо принимать срочные и решительные меры, чтобы не запустить девочку? - голос тёти Тани вновь прозвучал достаточно отчётливо, а её слова меня испугали настолько, что я даже перестала пытаться понять, что ответили родители, а попыталась переключиться вновь на то, надо ли мне надевать домашнюю одежду или наоборот - снять и то, что на мне осталось. Или не делать ни того, ни другого? Ругая себя за невнимательность, я продолжала стоять и держать в руках домашние майку и юбку до тех пор, пока не вернулась тётя Таня. Войдя в комнату, она плотно закрыла за собой дверь.

- Мне можно переодеться или комбинашку тоже надо снять? - негромко задала я наконец волновавший меня вопрос.

- Комбинашку снимать как раз совсем необязательно - её просто подвернёшь повыше, когда ляжешь на кровать, а вот трусы перед этим спустить придётся! - отчеканила слова тётя Таня.

Я успела растерянно подумать о том, что возможно она собирается сделать мне укол, несмотря на то, что конечно же никогда не слышала про уколы против курения и против вранья, когда увидела в её руке то, чего увидеть никак не ожидала. Это был один из папиных ремней.

От приведшей меня в неописуемый ужас догадки одежда выпала из моих рук. Я отшатнулась назад и лишь через, как мне показалось, целую вечность спросила:

- Ты меня бить собираешься?

Спросила и сама не узнала собственный голос: настолько жалко и дрожаще он прозвучал.

- Подними одежду и положи на стул - нечего при одном только виде ремня обморок изображать! - скомандовала тётя Таня.

Я, дрожа всем телом, механически наклонилась, подняла уроненное и такими же механическими движениями сложила его на ближайший ко мне стул, думая о том, что я ошиблась в догадке, и ремень понадобился ей для чего-то совсем другого - она ведь не ответила на вопрос.

- Бить я тебя не собираюсь, - наконец ответила она, и я успела облегчённо вздохнуть, но сразу же услышала пояснение:

- А вот хорошая порка тебе просто необходима.

Я вновь в ужасе отпрянула от тёти Тани, и из моего рта вырвалось лишь одно перепуганное слово:

- Мамочка...

- Твои родители одобрили такое наказание, поэтому маму можешь не звать, - видимо, по-своему поняла произнесённое мной тётя Таня, и строго спросила:

- Долго ещё время тянуть собираешься?! Или с тебя трусы надо стаскивать, как с твоего отца в детсадовском возрасте?! Так ты вроде уже давно не дошколёныш!

- Папу били ремнём в детсадовском возрасте? - такая новость меня шокировала ещё больше.

- Не били, а наказывали. И не только в детсадовском, а и в твоём. И меня тоже, а он ещё и подглядывал, как я зад оголяла, а потом им вертела под ремнём, - вам с Ленкой легче - у вас младших братьев нет, - тётя Таня вздохнула, затем её голос вновь стал строгим:

- Не тяни время - порки тебе не избежать!

- Тётя Танечка, может... может, ты скажешь папе с мамой, что выпорола меня, а на самом деле не будешь? - пролепетала я

- Таааааак... Сама завралась, так теперь и из меня врунью хочешь сделать?! Живо спустила трусы и легла на кровать задом кверху - не маленькая уже, чтобы я тебя к себе на колени укладывала! Ленка уже в первом классе сама на порку на кровать ложилась!

Если бы меня можно было шокировать ещё больше, чем прежде, то вероятно это и произошло бы при такой новости о моей двоюродной сестре, но больше было уже некуда, поэтому я сделала несколько неуверенных шагов в сторону кровати, но остановилась на полпути и услышала:

- Что ещё?! "Быстрее ляжешь - быстрее встанешь!", как наш отец - твой дед - говорил!

[Ж.Г.]

Наверное, это покажется невероятным, но мой перепуганный мозг в эти мгновения пытался совместить информацию, полученную от тёти Тани: "Не курила, но пробовала. И твой отец тоже. Но нас с ним наш отец вылечил. А Лену - я. И тебя вылечу", "с тебя трусы надо стаскивать, как с твоего отца в детсадовском возрасте?!" и "Ленка уже в первом классе сама на порку на кровать ложилась!" Наверное, это была защитная реакция - чтобы не думать о том, что предстоит. Про папу я спрашивать всё же не стала:

- Тётя Таня, неужели Лена курила в первом классе?

- Нет, - недовольным тоном буркнула она, но всё же пояснила свой ответ встречным вопросом:

- Думаешь, что не бывало других причин для порки?

Я собралась уже спросить о том, какие могут другие причины - раньше я об этом совершенно не задумывалась и понятия не имела о том, за что, например, наказали ту же Маринку в первом классе, когда я в первый раз заметила у неё синяки на пятой точке, но вряд ли за то, за что могут или, может быть, уже наказали сегодня - за то, что они с Анькой по их словам "вчера по домам разошлись чуть ли не в полночь". Собралась, но не успела - тётя Таня упредила вопрос:

- Если после хорошей порки не пропадёт интерес к тому, за что ребёнок может ремня получить, то я тебе потом расскажу. Или пусть отец твой расскажет, за что он получал. А то устроили твои родители "Секретные материалы-истина где-то рядом" - хотели "святыми" в твоих глазах выглядеть. Я вздохнула и молча сделала ещё несколько шагов к кровати, но вновь остановилась:

- Если ты считаешь, что меня обязательно надо наказать ремнём по попе, то может я просто наклонюсь? - при взгляде на аккуратно застеленную мной утром кровать мне совсем не хотелось ложиться на неё и, как я сама понимала, не из-за того, что потом придётся всё перестилать.

Сердитый ответ тёти Тани меня не обрадовал:

- Снежана, думаешь несколькими шлепками отделаться?! Не выйдет - порка будет серьёзной! Ты дрыгаться начнёшь, а стоящую мне тебя держать неудобно будет! Или хочешь на четвереньки кверху задом встать, а я тебя между ног зажму?! Это можно!

Такое предложение заставило меня поторопиться к кровати, спешно спустить трусики к коленям и улечься на живот поверх одеяла - очень уж постыдной показалась такая поза. Куда деть руки, я не знала, поэтому сложила их под головой. "Маринку с Анькой уже выпороли? Или ещё нет? Или прямо сейчас порют? Аньку, наверное, уже - ей отец звонил ещё когда мы курили. Как она тогда сказала? "Пахан злится: он со своим ремнём уже дома, а меня с моей жопой дома ещё нет"? Вот и я со своей жопой дома!" - я, конечно, не раз слышала слово "жопа", но никогда, даже в мыслях, не называла так свою попу до этого, поэтому в моей голове промелькнула мысль о том, что попа после того, как её в первый раз выпорют, превращается в жопу. Мысль была настолько нелепа, что я поняла всю её нелепость даже в тот момент - сразу же.

- Руки под себя убери! - тем же тоном скомандовала тётя Таня, я исполнила приказ и почувствовала, как она прижала меня одной рукой к кровати между лопаток, а другой - подвернула на спину мою комбинацию.

"Вот сейчас меня выпорют - так же, как Маринку и Аньку. Это, наверное, очень больно, но как Маринка сказала? "А что ж нам заранее коровами реветь?" Я ведь тоже заранее "коровой не ревела"? А потом? Я буду "коровой реветь"? А они тоже "коровами ревут", когда их порют? Неужели это настолько больно?" - возможно, что читатель удивиться, но именно такие "философские" мысли успели промелькнуть в моей голове в те секунды, которые оставались до первого в моей жизни прикосновения ремня к моей попе.

Мои "философствования" были прерваны неожиданным для меня способом - раздался негромкий стук в дверь, а затем негромкий голос отца:

- Таня, вы уже закончили... разговор? - заключительное слово он произнёс после заметной паузы.

Тётя Таня убрала руку с моей спины, и я отчётливо услышала её шаги, а затем то, как скрипнула открывающаяся дверь в комнату.

Тётя Таня говорила спокойно, но мне, несмотря на то, что я не только не смотрела на неё, а и вообще, как мне казалось, не шелохнулась с того момента, как легла на кровать, показалось, что её было не так просто сдержаться:

- Мы закончили только ту часть разговора, при которой Снежана стояла, и она только-только нашла в себе силы лечь для... - она тоже сделала паузу, подбирая подходящее слово, - закрепления понятого... Думаешь, легко в таком возрасте в первый раз ложиться для этого? Или успел уже забыть о том, что беззвучной порки не бывает не только в пять лет, но и в четырнадцать?

Если слова тёти Тани о первом разе я восприняла как привычную для себя похвалу, то то, что беззвучной порки не бывает я поняла, как то, что "реветь коровой" мне всё же придётся. Как, вероятно, делают это и Маринка с Анькой - считать себя или их исключениями я не посмела. На мгновенье я вновь ощутила дрожь во всём теле, но устыдилась того, что вновь невольно подслушиваю разговор взрослых, и переключилась на мысли о том, что будет потом. Я поступила так, как иногда поступала играя в "Героев Меча и Магии", когда понимала, что этот город мне не удержать, - "включила автобой", думая лишь о том, что будет потом. Я думала о том, расскажет ли мне тётя Таня сама о том, за что, кроме курения, ребёнок может получить ремня, а если не расскажет, то надо ли ей напоминать об этом.

Размышления мои были прерваны тем, что к моей попе, как мне показалось, приложили что-то очень горячее. Мои руки дёрнулись туда, но не смогли вырваться из под тела - я не услышала, как тётя Таня вернулась и вновь прижала меня к кровати. Я услышала только какой-то противный и визгливый крик состоявший из одного протяжного звука "ааааааааааааааааа!" и даже не сразу поняла, что издала его я. Только после услышанного от тёти Тани:

- Сразу голос подала - это правильно: порка без криков - не порка!

Затем меня вновь обожгло, и я вновь закричала, имея возможность только трепыхаться под крепко держащей меня рукой тёти, и на этот раз перед этим услышав и то, как ремень рассёк воздух, и то, как он звонко шлёпнул по моему телу.

- И как? Будешь ещё курить? - спокойным тоном поинтересовалась тётя Таня.

- Не буууудууу... - искренне протянула я сквозь потёкшие из глаз слёзы и умоляюще попросила:

- Не нааааадо боооольше...

- Считаешь, что достаточно? - спросила она.

В ответ я смогла протянуть только одно короткое слово:

- Дааааа.

- Снежана, - голос тёти прозвучал сдержаннее, - ради двух шлепков ремнём даже дошколятам попы не оголяют, - поставила меня в известность она и спросила:

- Знаешь, почему?

Боль понемного утихала, поэтому я уже своим, а не визгливым и противным, голосом переспросила:

- Почему?

- Потому что ребёнок должен знать, что порка это не игра, что порка это больно! - отчеканила она.

- Но мне же было больно! Мне ещё никогда в жизни не было так больно! - возмутилась я, по-прежнему прижатая к кровати её рукой. Я ничуть не преувеличивала.

- И сейчас тоже?

- Нет, сейчас уже не так, - врать я не стала.

- А минут через пять ты уже вообще забудешь об этой боли, а надо, чтобы запомнила надолго - так, чтобы зад напоминал тебе о том, что бывает за курение, каждый раз, как ты вздумаешь покурить.

- Я больше никогда не буду курииииииииииийййй! - договорить фразу я не смогла - вновь раздался звонкий шлепок ремня по моему голому телу, который вызвал жгучую боль.

- Это ты сейчас мне так говоришь, а через день-другой уже и забудешь, если зад не будет напоминать, а для этого его в твоём возрасте надо основательно обработать ремнём. Очень основательно, - тётя Таня вновь впечатала ремень поперёк моих "половинок" так, что это вызвало новый крик изо рта и новые слёзы из глаз. Затем снова и снова. Вскоре я уже не думала ни о том, превратилась ли уже моя попа в жопу, ни о том, буду ли распрашивать тётю Таню, за что, кроме курения, могут выпороть ребёнка, если она сама не расскажет, ни о чём-либо другом - раскалившийся подобно сковородке на плите зад не позволял думать. Он позволял, а точнее - не позволял, а заставлял только кричать, плакать, дрыгать ногами после каждого нового касания ремня, и вилять им самим в бесполезных попытках этого касания избежать...

Всё когда-то кончается, кончилось и это: я наконец почувствовала, как тётя Таня убрала руку с моей спины. Ни говорить что-либо, ни делать, я не могла, но всё же смогла осознать её слова:

- Хватит с тебя на первый раз. Проплачешься, одевайся, умывайся и приходи к нам с твоими родителями, - тётя Таня сделала паузу и добавила:

- Можешь с собой подушку прихватить.

Спросить сквозь слёзы о том, зачем мне прихватывать подушку, я не успела, хоть ко мне постепенно и возвращалась способность соображать, потому что тётя Таня упредила вопрос:

- Без неё тебе сейчас сидеть не слишком комфортно будет, - после чего вышла из комнаты...

Сколько времени я пролежала продолжая тихо плакать, я не знаю, но наконец смогла подняться с кровати и осторожно, морщась от боли, натянуть трусики на мою ставшую красной пятую точку. Я взглянула на часы и даже не поверила своим глазам: по времени я должна была только вот-вот вернуться из музыкальной школы, а мне казалось, что порка продолжалась целую вечность...

На кухню, где сидели мои родители и тётя Таня, я пришла, конечно, перед этим одевшись, умывшись и прихватив подушку, как было велено. Пришла, сама не зная, чего мне теперь ожидать: мне почему-то казалось, что меня никогда не простят за то, что я натворила: сначала курила, а затем врала. Всем: и родителям, и тёте Тане, и учительнице музыки. Но тётя Таня сказала о том, что наконец-то она может сделать то, что хотела, когда я вернулась из школы, и обняла меня. Так, как обнимала всегда, когда приезжала к нам. Потом мы сидели за столом и ели торт. Неожиданно тётя Таня, взглянув на папу, сказала:

- В детстве ты тоже сладкое любил. Зато манную кашу ненавидел. Помнишь, как ты её в окно выбрасывал, если оно летом было открыто, а мама выходила из кухни?

Я заметила, что папа покраснел, а тётя Таня спросила у него:

- "Секретные материалы"? Но "Истина где-то рядом"? Снежана, конечно, не знает, до чего ты однажды довыбрасывался?

Папа покраснел ещё больше и пробормотал что-то невнятное.

- Во-во... Не помнит он... Зато я помню, как соседка прибежала жаловаться, что эта каша ей на голову прилетела, когда она разнаряженная из подъезда выходила! Ох, и орал ты тогда, когда отец в первый раз тебе ремня всыпал! Соседка, думаю, удовлетворена была! - тётя Таня весело рассмеялась.

- Нашла о чём вспомнить! - не выдержал красный, как рак, отец. - Лучше бы рассказала, как допряталась дневник с четвертной двойкой по поведению до того, что родители не выдержали и сами в субботу в школу пришли, чтобы узнать, почему классная вам до сих пор дневники не вернула! В каком это классе было? В четвёртом?

- В пятом... - пришла очередь покраснеть тёте Тане, а папа спросил у неё

- Говорят, ты прямо в классе тогда расплакалась?

- А то - нет? Надеялась порки избежать, а тут мало того, что "дозу" ремня себе явно повысила, так ещё и опозорилась при всём классе - отец мне тогда при всех ухо так закрутил, что слёзы сами брызнули... Хорошо ещё, что хоть прямо в классе, на парте, не разложил при всех...

- Так ты от стыда или от боли тогда разревелась?

Я удивлённо переводила взгляд, то на тётю Таню, то на папу, не смея не верить в то, что они рассказывают правду. Под конец разглашения "Секретных материалов" даже мама рассказала одну из историй из своего детства о том, как и за что её наказали...

[Ж.Г.]

Ночью мне приснился странный и страшный сон о том, что я пришла в школу, а классная руководительница велела нам с Маринкой подняться и объявила всему классу, что она видела, как мы курили, и за это она нас выпорет при всех. Знаете, бывает такое во сне, когда понимаешь, что такого быть не может, но в то же время ощущаешь реальность происходящего? Маринка с невозмутимым спокойствием спросила о том, куда ей ложиться, а я начала оправдываться тем, что я только один раз, а она уже много раз курила. Весь класс, включая учительницу, смотрел на меня с осуждением, и только Маринка сказала о том, что если я так боюсь порки, то она готова потерпеть "двойную порцию" и за меня, и в этот момент я... проснулась... Сердце билось часто-часто, но я была счастлива тем, что это - всего лишь сон. О том, как я поступила бы, если бы всё это произошло на самом деле, я старалась не думать, утешая себя мыслями о том, что в России в школах, к счастью, детей уже давно не порют...

За завтраком я поняла, что вполне смогу сидеть на уроках - было уже не очень больно, и отправилась в школу, стараясь не думать о произошедшем вчера.

Маринку я увидела метрах в ста от ворот школы. Она стояла посреди тротуара, одной рукой прижимая к уху простенький мобильник, а указательным пальцем другой руки заткнув свободное ухо, чтобы ей не мешал шум многолюдной улицы - телефонных наушников я у неё никогда не видела, и говорила кому-то в трубку достаточно громко - настолько, что я смогла понять:

- Нет! Сегодня не приду! Мне вчера отец жопу так "разрисовал", что я теперь, наверное, дней пять "как шёлковая" буду!

Я поспешно прошла мимо, стараясь не смотреть на её высокую и стройную фигуру и особенно на ту крепкую и выывающаю тихую зависть всех девчонок в классе её часть, которую по словам Маринки вчера ей "разрисовал" отец - о том, что "разрисовал" не фломастерами и не красками, я догадалась - была я, конечно, наивной, но не настолько же! Оправдывая саму себя, что не не поздоровалась только потому, что не хотела мешать ей разговаривать по телефону, и думая о том, что я вряд ли смогла бы признаться хоть кому-нибудь в том, что меня вчера выпороли, я и пришла в школу. Маринка, видимо, разговаривала по телефону долго, потому что чуть не опоздала на первый урок, и весь её вид говорил о том, что она, в отличии от своего обычного поведения, всерьёз переживала из-за этого.

"Это и есть "как шёлковая"? - подумала я, глядя на то, как осторожно она, запыхавшаяся (видимо, бежала, чтобы не опоздать), усаживается за парту. - А я? Я ведь всегда боюсь опоздать! Значит, я всегда "как шёлковая"? Ну, кроме вчерашнего дня, конечно, когда натворила столько всего. И курила с ней и Анькой, и врала родителям, тёте Тане и учительнице музыки, и за это моя попа тоже была "разрисована" для того, чтобы я вновь стала "как шёлковая".

- Эй, Белоснежка, пошли в сортир - покурим! - услышала я на перемене знакомый голос и, будете смеяться, но я всерьёз испугалась, что кто-нибудь услышит и состоится то, что мне приснилось.

- Нет, нет! - я в ужасе отшатнулась от Маринки, а она, к счастью, заметно понизив свой громкий голос, спокойно спросила:

- А что - так? Вчера же курила.

- Просто не хочу, - я не знала, что я буду говорить, если она продолжит допытываться, почему: врать или говорить правду о том, что меня вчера выпороли за курение, но она, на моё счастье, буркнула, что если не подходит в компаньонки мне, то пойдёт искать Аньку из параллельного класса, и удалилась.

Сидеть я уже могла вполне нормально, поэтому уроки проходили для меня один за одним как обычно, но четвёртым была физкультура. Перед ней-то, в раздевалке всё и произошло. Я, как и остальные, переодевалась в спортивную форму, когда услышала за спиной ехидный голос Ленки:

- Снежка, а что это у тебя за синяк из под трусов виден? Упала?

Я в ужасе повернулась спиной к стене, не зная что ответить и покраснев, а со всех сторон послышались обидные шутки:

- Наша отличница вчера упала!

- Она, как годовалая, на попку падает - ещё ходить толком не научилась!

- Может, она задницей на ремень упала?

- Скорее, всё-таки ремень на её задницу свалился!

- И не раз, наверное! Сплошные пятёрки - они ведь просто так не зарабатываются!

Я в растерянности забилась в угол задом, чувствуя как из моих глаз потекли слёзы. Голос Маринки прозвучал для меня совершенно неожиданно и так громко, что заглушил всё остальное:

- Девки, если кому-то так хочется поржать над выпоротой вчера жопой, отстаньте от Белоснежки и посмотрите на мою. На своих такой "красоты" небось не видели?! - она, уже снявшая школьную юбку, повернулась ко всем спиной, наклонилась и приспустила трусики, добавив:

- Я после такого на несколько дней "как шёлковая" - можете ржать, сколько угодно, - никто пизд*лей от меня за это не получит. Сегодня! - заключительное слово было произнесено с заметным ударением.

Все непроизвольно повернулись в её сторону, и я увидела, что те несколько синячков, что были на моих "булках" не могли идти ни в какое сравнению с тем, какими разными цветами были "разрисованы" её: от желтовато-серого до тёмно синего и чёрного. И не только "булки", но и ляжки. Тогда я и поняла... Нет, скорее, не поняла, а интуитивно почувствовала, зачем мне приснился тот сон, в котором нас учительница решила выпороть при всём классе, Маринка тогда только спросила о том, куда ей ложиться, а я... я струсила и начала искать объяснения, что я курила только в первый раз, а она курит уже давно...

Я сделала несколько необычно уверенных для себя шагов, встала рядом с Маринкой и тоже нагнулась и приспустила трусики, спокойно сказав:

- Если кому-то так хочется поржать над в первый раз выпоротой вчера жопой (я впервые в жизни вслух назвала эту часть тела этим словом) отличницы, то она не такая "красивая", как у Маринки...

- Ну, ты жжёшь, Белоснежка... - восхищённо прошептала мне Маринка в воцарившейся в раздевалке полной тишине...

[Ж.Г.]

От воспоминаний меня оторвал осторожный стук в дверь и вопрос:

- Можно к Вам, Снежана Игоревна?

Да, с тех пор прошло уже почти десять лет, я уже закончила не только школу, но и университет, и сравнительно недавно открыла небольшую фирму.

- Входите, Вадим Дмитриевич. Что вы хотели?

Вошедший был значительно старше меня по возрасту и обладал значительно большим опытом в бизнесе, но почему-то предпочитал не основывать свой бизнес, а служить консультантом у других.

- Снежана Игоревна, я понимаю, конечно, что Вам трудно одной управляться с фирмой, но почему Вы пригласили в компаньоны эту странную женщину? Я навёл справки о ней: у неё даже нет высшего образования.

- Вадим Дмитриевич, для нашего бизнеса оно так необходимо?

- Нет, - честно признал он, сразу же оговорившись, - но лучше, если оно у Вашего компаньона будет. А ещё лучше, если у него будет два высших образования.

Я непроизвольно вспомнила о том, что у него самого их как раз именно два, и вспомнила сказанные когда-то, ещё до того случая с единственной в моей жизни поркой, слова Маринки о том, что я очень наивная и привыкшая безоговорочно подчиняться. "Уж не метит ли он сам в компаньоны?" - подумала я, а он продолжал, нервно оглаживая рано начавшую лысеть голову:

- Снежана Игоревна, Вы подумайте о том, нужна ли Вам компаньонка, отбывавшая срок за уголовное преступление? Если об этом узнал я, то могут узнать и другие! - Вадим Дмитриевич сделал "страшные глаза" и сразу же "спрятал" их, заговорщически подмигнув:

- Я понимаю, конечно, что в бизнесе иногда бывают полезными связи с криминалом, но у неё же не тот масштаб! Статьи за мелкое хулиганство и угон автомобиля без преследования корыстных целей. Просто покататься с парнем захотелось по молодости!

- У Вас всё?! - я спросила это непривычно резким для себя тоном.

- Да... - он, никогда не слышавший от меня такого, кажется, растерялся.

- Так вот, я Вам объясню, почему моим компаньоном будет именно она, а не кто-то другой! - я сделала паузу и продолжила, непривычно зло и резко чеканя слова:

- Потому что я знаю, что она не бросит меня в беде и никогда не предаст и не продаст ни за какие деньги! И мне глубоко плевать, и на её судимости, и на то, что она курит, и на все прочие недостатки, какие бы Вы не раскопали! И если учительница решит выпороть нас с ней перед всем классом за то, что мы вместе курили, то я больше не струшу, а как и она спрошу, куда ложиться!

Заключительную фразу я вслух произносить, конечно, не стала, но Вадиму Дмитриевичу, видимо, хватило и того, что я сказала, и он, покраснев подобно варёному раку, сбивчиво извинился и вышел из моего кабинета.

[Эмилия]

Рассказ был написана мной после прочтения поста одного человека, который утверждал, что его знакомую выпороли  единственный раз в жизни в 14 лет за то, что пришла домой с запахом сигарет, и сделала это именно гостившая у них тётка. Не знаю, сколько было в том посте правды (и была ли она вообще), но меня завели тем, что из таких "исходных данных" невозможно слепить что-нибудь более-менее правдоподобное и интересное.

Знакомо) Я по той же схеме написала рассказ "Вместе с невестой". Посты в Сети - настоящий кладезь вдохновения)

[Secret Road]

Я заметил, что в Ваших рассказах повсеместно фигурируют лекции и поучения перед поркой. Прямо такой авторский почерк.
А здесь очень сильный и цепляющий контраст в резком переходе от наказания "погибли боги и рухнул мир" к обычному чаепитию "как ни в чем не бывало", для меня именно этот момент самый эмоционально сильный во всем Вашем повествовании.
Как обычно – спасибо! 

[Ж.Г.]

Я заметил, что в Ваших рассказах повсеместно фигурируют лекции и поучения перед поркой. Прямо такой авторский почерк.

У меня самой без них не обходилось. Даже в тех случаях, когда дело не доходило до ремня. Вроде лотереи: что будет после лекции?

[Secret Road]

Я заметил, что в Ваших рассказах повсеместно фигурируют лекции и поучения перед поркой. Прямо такой авторский почерк.

У меня самой без них не обходилось. Даже в тех случаях, когда дело не доходило до ремня. Вроде лотереи: что будет после лекции?

Вот Ваши родители – "роботы", которые нотации читали. Объясняли хотя бы. Кое-как донести пытались что-то. Тут и рациональность какая-то, предсказуемость пусть даже на пару мгновений вперед.
Лет десять назад я с великой радостью променял бы не то что на лекции и ремень, но хоть на все средневековые пытки это мое постоянное ожидание удара без предупреждений, приготовлений и всего прочего. Чтобы наказать за то, за что наказывать нужно (а в моем случае причин было выше крыши!) – это ни в какую, какая бы грязь из меня ни лезла, а взорваться на почти ровном месте и оттаскать за волосы под разухабистые матюки – это ого-го!

[Ж.Г.]

Лет десять назад я с великой радостью променял бы не то что на лекции и ремень, но хоть на все средневековые пытки это мое постоянное ожидание удара без предупреждений, приготовлений и всего прочего. Чтобы наказать за то, за что наказывать нужно (а в моем случае причин было выше крыши!) – это ни в какую, какая бы грязь из меня ни лезла, а взорваться на почти ровном месте и оттаскать за волосы под разухабистые матюки – это ого-го!

Сочувствую. Я от родителей не то, что мата, а даже слова "жопа" никогда не слышала, но только поверьте, что слушать лекции о недопустимости того, что я всё равно рано или поздно допущу, тоже не слишком радостно.

[Secret Road]

Лет десять назад я с великой радостью променял бы не то что на лекции и ремень, но хоть на все средневековые пытки это мое постоянное ожидание удара без предупреждений, приготовлений и всего прочего. Чтобы наказать за то, за что наказывать нужно (а в моем случае причин было выше крыши!) – это ни в какую, какая бы грязь из меня ни лезла, а взорваться на почти ровном месте и оттаскать за волосы под разухабистые матюки – это ого-го!

Сочувствую. Я от родителей не то, что мата, а даже слова "жопа" никогда не слышала, но только поверьте, что слушать лекции о недопустимости того, что я всё равно рано или поздно допущу, тоже не слишком радостно.

Нотации я уже потом слушал – в армии. Без ругани, без нападок, по делу. Отжиматься и ходить гуськом на плацу тоже, бывало, приходилось. Мне не обидно ничуть за это, а только совестно из-за того, что людям приходилось со мной возиться. И в те моменты я ощущал себя больше человеком, чем дома.
Может, у Ваших родителей какая-то "особая" манера общаться (как роботы? Нудные?), раз их лекции столь неприятны?

[Ж.Г.]

Может, у Ваших родителей какая-то "особая" манера общаться (как роботы? Нудные?), раз их лекции столь неприятны?

О, о мастерстве моего отца есть немало в главной моей книге. Дойдёт очередь и до того, что я и её сюда откопипастю, а пока она доступна только на литературном сайте "АвторТудей" под грифом 18+.

[Mädchen]

Голос Маринки прозвучал для меня совершенно неожиданно и так громко, что заглушил всё остальное:

- Девки, если кому-то так хочется поржать над выпоротой вчера жопой, отстаньте от Белоснежки и посмотрите на мою. На своих такой "красоты" небось не видели?! - она, уже снявшая школьную юбку, повернулась ко всем спиной, наклонилась и приспустила трусики

Вот Марина самый, на мой взгляд, положительный герой в этом рассказе.
А родители? Я бы ни за что не разрешила кому-то, пусть даже родной сестре, пороть моих детей. Глаза бы выцарапала.
Я так и родителям сказала, когда они про порку для моих детей типа в шутку намекнули.
Рассказ понравился, спасибо.
Смутило только то, что во всех Ваших рассказах главная героиня поротая, а в этом рассказе нет)))