Педаль в пол! (отрывок из незаконченного романа "Кроме")

[Ж.Г.]

Это произведение целиком, скорее всего, никогда уже не будет закончено из-за смерти того, кто был прототипом главного героя, и даже убрано мной с литературного сайта.

[Ж.Г.]

Уже смеркалось. Забор был достаточно высоким, но мне удалось преодолеть его без особого труда – сказалось уже позабытое увлечение паркуром. Я оглянулся на калитку – её замок можно было открыть изнутри без ключа. Что я и сделал, чтобы обеспечить быстрый путь отступления. Я подумал о том, что только что пересёк ту черту, за которой меня вполне могла ждать колония: вторгся в чужой двор, да ещё и с оружием. Рука непроизвольно проверила заткнутый за пояс «Вальтер» - не выпал ли! Нет! – на месте! Стало страшно, но лишь на мгновенье: я услышал приглушённый расстоянием и стенами дома короткий, но громкий вскрик. Вскрик, который мгновенно изгнал из меня страх. Я никогда не слышал, чтобы Она кричала, я даже никогда не слышал, чтобы Она громко говорила, но всё равно сразу узнал голос. Потому, что это был голос, который я узнал бы из миллиона голосов - Её голос. Я оглянулся на старый, но достаточно большой дом: в двух окнах горел свет, остальные были тёмными, и начал осторожно приближаться к задней двери.

Из дома вновь раздался громкий вскрик. Скорее, даже вопль. Я непроизвольно вздрогнул. Следующий вскрик я услышал, когда открывал отмычкой замок, - он показался мне громче - вероятно из-за того, что я постепенно приближался к цели. Замок оказался несложным и поддался быстро. Я осторожно переступил порог и двинулся на вновь услышанный вскрик, который показался ещё громче – цель была уже совсем близка: из-под закрытой двери комнаты пробивалась полоска яркого электрического света!

То, что выбивать дверь ногой не было никакой необходимости, я осознал только, когда она распахнулась так, что отлетела обратно – дверь не была заперта. Я оттолкнул её и увидел шокировавшую меня картину. Она лежала на кровати на животе. На Ней было ярко-белое платье, которого я на Ней никогда не видел. Платье было очень красивым, украшенным по краям какими-то узорами, но шокировало меня не это, а совсем другое. То, что платье было подвёрнуто сзади почти до лопаток, а поперёк Её спины, того места, которое ниже спины, и даже ног - выше спущенных к коленям небесно-голубых изящных трусиков с кружевами - заметно алели, а кое-где уже и темнели, полоски.

На мгновенье я оцепенел от этого зрелища. Даже не из-за того, что впервые увидел Её прелести обнажёнными. Не буду скрывать, что я уже достаточно давно мечтал об этом, но столь бедственного положения я Ей не желал! Стоявший возле кровати неприятного вида мужчина успел по инерции вновь опустить руку, в которой он держал какую-то плётку, у меня на глазах оставившую очередные следы на Её теле. Она вскинула голову и оглушительно, как мне показалось, вскрикнула. Только после этого мужчина обернулся на распахнувшуюся дверь и гневно закричал:

- Я же велел никому сюда не входить! Я непокорную дочь наказываю!

Увидев меня, он подобно мне остолбенел. Сколько секунд продолжалась эта «дуэль» наших взглядов, я не знаю, но первым пришёл в себя я. Выхватив «Вальтер», я снял его с предохранителя и направил в сторону мужчины, сопроводив это движение нецензурной руганью в его адрес и приказом выйти из комнаты по известному адресу, состоящему из трёх букв. Он растерянно, но поспешно ретировался.

- Натягивай трусы и бежим! – я уже пришёл в себя настолько, чтобы заметить, что окно в комнате было открыто – стоял июнь, и даже поздним вечером было достаточно жарко.

Она подняла голову от подушки, и я увидел Её заплаканное лицо и искусанные губы, но даже сейчас Она была для меня красивее всех красавиц планеты.

- Нельзя. Отец ещё не закончил наказывать меня, - произнесла Она своим привычным для меня тихим голосом.

- Приди в себя! Ты так и собираешься терпеть плётку до тех пор, пока не выйдешь замуж?! – вырвалось у меня.

- Он – мой отец и имеет право наказывать меня за непослушание, - со вздохом ответила Она.

- А потом будешь терпеть плётку от нелюбимого мужа-старика?! – понимал ли я тогда, что надавил на самое чувствительное Её место – на то, что для Неё больнее плётки? Вряд ли. Я выкрикнул это спонтанно, успев подумать о том, что сейчас Её отец придёт в себе от испуга и вернётся. Да ещё наверняка не один! А смогу ли я на самом деле выстрелить в человека – пусть даже и в такого неприятного мне, как он, я не знал.

Моя фраза подействовала на неё удивительным образом: она спешно, вскрикнув от боли, натянула трусики на исполосованное мягкое место и поднялась с кровати. Выпрыгнуть в окно для меня оказалось делом мгновенья.

- Прыгай! Я поймаю! – крикнул я Ей уже оттуда. И действительно поймал, невольно причинив Ей боль, вызвавшую негромкий вскрик. Добежать, держась за руки, до оставленной мной за углом старой, но ухоженной полугрузовой «Газели» было делом пары минут, после чего я, опасаясь погони, вдавил педаль газа в пол...

[Ж.Г.]

До выезда на трассу было недалеко, и дорогу туда я, к счастью, знал, несмотря на то, что жил в этом посёлке сравнительно недавно – меньше года. Терять время было нельзя, поэтому я очень надеялся на то, что на пустынной поздним вечером улице не окажется ни машин, ни прохожих, но всё равно время от времени поглядывал в зеркало на Неё, лежавшую на животе в салоне на своеобразном «диванчике» из четырёх сидений, переустановленных в ряд вдоль борта «Газели», - на то, что Она сможет сидеть я после увиденного мной в доме и не надеялся, конечно, но меня пугал Её взгляд: Она смотрела на меня, как мне казалось, не мигая и так, что я совершенно не мог понять значения этого взгляда.

Вот и трасса! Куда дальше? Направо или налево? Удивлены, наверное? Как это «Рэмбо» ворвавшийся в чужой дом с пистолетом в руках и похитивший девушку не знает, куда ему ехать? Всё дело в том, что на самом деле никакой я не «Рэмбо», и никакого плана у меня не было! Да, машина за углом, конечно, не случайно, и я мысленно планировал что-то похожее на то, что происходило, но моя «стратегия» не заходила дальше того, что мы с ней окажемся в мчащейся «Газели». Руки инстинктивно вывернули «баранку» налево, и машина помчалась по пустой ночной трассе – лишь где-то вдалеке были заметны встречные фары. Сколько ещё продолжалась эта езда с поглядыванием в зеркала? Этого я не знаю, но понял, что пора остановиться и обдумать сложившееся положение. Почему в зеркала во множественном числе? Во внутреннее зеркало - на Неё, а в наружное, чтобы убедиться в том, что за нами нет погони. Погони видно не было, а по правой стороне виднелся небольшой лесок. Я съехал туда, остановил машину, погасил фары, вышел из кабины, вошёл в салон с другой стороны и при тусклом свете лампочки под потолком увидел, что Она... заснула. Она по-прежнему лежала на «диванчике» на животе, но уже не смотрела на меня, а очень тихо посапывала...

«Может, это и к лучшему? – я так и не понял того взгляда, которым Она смотрела на меня до этого, поэтому не был готов к разговору с Ней. - Что она скажет, когда проснётся? А вдруг Она залепит мне пощёчину? Может, я зря всё это сделал? Это же всё-таки её отец, и она наверняка любит его, несмотря на то, невольным свидетелем чего я оказался! О, боже, а люблю ли я своего отца?» - ответа на этот вопрос у меня не было даже для самого себя, и я, выключив лампочку, сел на свободное сиденье напротив «диванчика» и попытался сосредоточиться на том, что делать дальше. Погони-то не было, но ведь пришедший в себя Её отец уже наверняка заявил о происшествии в полицию! Вспомнился фрагмент из виденного когда-то давно старого, вроде даже ещё советского, фильма, названия которого я не помнил: «Нас могут вести по модели, цвету, опознавательным знакам такси и номеру. Первые два признака широкого распространения, третий – среднего и только последний – индивидуальный» - умничал там мальчишка из компании угнавшей такси.

«Окей, а как у нас обстоят с этим дела? – подумал я. – Ну, белых полугрузовых «Газелей» сейчас наверняка не меньше, чем в те годы салатных «Волг»; опознавательных знаков на машине никаких нет, а вот номера... Что делать с номерами?» - у меня не было возможности скрутить номера с другой машины, как было в том фильме, поэтому мой мозг, словно защищаясь от не решаемой проблемы, вновь переключился на «Люблю ли я своего отца?» Ответа на этот вопрос у меня по-прежнему не было. Из-за этого мои мысли перескочили на совершенно другое - на воспоминания о том, как мы с ним и мамой жили в большом городе на большой реке. Как же тогда было хорошо! Нет, я не был пай-мальчиком и частенько доставлял родителям огорчения, о чём сейчас вдруг пожалел. А потом... потом мамы не стало... Отец стал мрачным и угрюмым, стал часто и много выпивать. Причём, если раньше он обычно выпивал с друзьями, то теперь он делал это только в одиночку, сторонясь бывших собутыльников. Так он докатился и до того, что стал прогуливать работу. Владельцем небольшой автомастерской, в которой он работал, был его старинный, ещё со школы, друг, которого я с малолетства звал дядей Мишей. Он долго терпел всё это, но, в конце концов, всё-таки был вынужден уволить столь нерадивого работника. Я слышал их разговор, когда дядя Миша пришёл к нам. Они тогда сильно разругались, и после этого отец стал ещё угрюмее и нелюдимее. Кончилось всё тем, что отец решил уехать из города, в котором родился и вырос и я, и покойная мама, и он сам. В эту «дыру»! Я даже дал ему тогда согласие, надеясь на то, что после смены обстановки он хоть немного придёт в себя... неужели он действительно думал, что мне было легко смириться со смертью мамы, и что мне легче, чем ему? Но нет, стало только ещё хуже: теперь он пил не вино, не водку, а непонятно что местного разлива! А я тем временем пошёл в одиннадцатый класс...

Она всхлипнула во сне и... произнесла моё имя, пробормотав что-то вроде «как же мне было больно», и вновь всхлипнула.

«О, боже! Она во сне жалуется мне на то, как ей больно! И я посмел думать, что мы напрасно переехали сюда?! Она любит меня! Если бы мы не переехали, то ведь я бы никогда-никогда не увидел Её!» - я в темноте протянул руку и погладил Её по растрёпанным волосам на голове, не рискуя прикасаться к исполосованной плёткой спине и, тем более, ниже. Она перестала всхлипывать....

[Ж.Г.]

В эйфории я даже не сразу почувствовал, как мне в бок упёрлось что-то твёрдое, когда я наклонился к Ней. «О, боже! Вот почему Она на меня так смотрела! Её испугал пистолет! Выкинуть его ко всем чертям!» - я достал всё ещё торчавший из-за пояса «Вальтер», осторожно, чтобы не разбудить Её, открыл боковую дверь фургона и собрался выйти, но в лесу стемнело уже настолько, что я не видел ничего дальше своей руки. «Просто закинуть куда-нибудь подальше? А вдруг кто-то найдёт, и... кто знает, как поступит с оружием счастливчик? А если дети найдут и решат, что он игрушечный? Вынуть патроны и выбросить их отдельно?» - как ни удивительно, но я был уже способен подумать даже об этом. А затем и о том, что судьба всё же не напрасно подарила мне этот «Вальтер» - я закрыл дверь, перегнулся через переднее сиденье и положил пистолет в бардачок, решив избавиться от него завтра так, чтобы точно никто не нашёл: например, утопить. Где утопить, спросите? На этот вопрос я ответа не имел, не зная о том, есть ли здесь где-нибудь поблизости река, озеро или что-нибудь подобное.

Я вернулся обратно на сиденье напротив «диванчика», нащупал рукой рычажок и откинул спинку – это сиденье было когда-то переставлено отцом (да, «Газель» была, конечно, отцовой) со списанного «Икаруса». Вместо того, чтобы обдумать сложившееся положение и то, что делать завтра, в голову полезли прошлогодние воспоминания об участии в поисковом отряде. Собственно, записался я туда даже не из желания заработать летом, хотя в деньгах я нуждался, а из-за того, чтобы не быть дома со спивающимся отцом. За год до этого, после девятого класса, я неофициально подрабатывал в мастерской у дяди Миши, но после их ссоры с отцом пойти к нему уже не решился.

Да, почти месяц мы тогда перекапывали землю в местах боёв Великой Отечественной – руководитель отряда, будучи историком по образованию, своё дело знал, поэтому мы находили и собирали останки павших, которые затем передавались для перезахоронения. Находили и оружие, пролежавшее много десятилетий в земле и пришедшее в полную непригодность – оно подлежало передаче в музеи или уничтожению – в зависимости от состояния. Но, по выражению руководителя отряда, «чудо» произошло в заключительный день, когда я отошёл достаточно далеко от места раскопок – не буду объяснять, зачем – надеюсь, догадаетесь сами, и куда-то провалился. Оказалось, что в засыпанный землёй склад оружия. Немецкий. Там, в деревянных ящиках в заводской смазке лежали винтовки и автоматы. Были среди них и ящик с офицерскими «Вальтерами», и ящики с патронами. Радость руководителя (да и всех остальных поисковиков) от такой находки была настолько велика, что никто не заметил того, что один из найденных пистолетов, обойма к нему и горсть патронов оказались в моём рюкзаке. Зачем я тогда сделал это? На этот вопрос я не мог ответить даже себе ни тогда, ни сейчас: вряд ли бы я рискнул попытаться продать его кому-нибудь. Всё это время я хранил оружие сначала в нашей городской квартире, а потом, после переезда, в домике в этом посёлке. Впрочем, мне даже не пришлось особо заморачиваться с тайником, потому что отец в основном пребывал в таком состоянии, что не заметил бы, наверное, даже если бы я притащил домой пушку-«сорокопятку». В том, что пистолет, несмотря на свой почтенный возраст, исправен, я убедился тем же летом, выехав за город. А сейчас? Сейчас я думал о том, что меня тогда вела сама судьба – ведь только благодаря тогдашней находке я смог сделать то, что сделал сегодня.

Мысли хаотично перескочили на первое сентября прошлого года – день, когда я впервые увидел Её. Я никогда не задумывался о том, что именно привлекло меня в Ней, выглядевшей на фоне других девушек «серой мышкой»: Она одевалась скромнее всех (какой-то определённой формы в поселковой школе никто не требовал), не пользовалась косметикой, никогда не поднимала взгляда, говорила очень тихо, всегда держалась в сторонке от остальных и постоянно носила атрибут пандемии – защитную маску, чего к моему удивлению остальные новые одноклассники и одноклассницы не делали. К удивлению, потому что в городской школе, в которой я учился раньше, это было обязательным требованием. Вскоре маску перестал носить и я, но она по-прежнему скрывала своё лицо, что не мешало мне чувствовать внезапно возникшую сильную тягу к Ней. Настолько сильную, что это было замечено даже со стороны: один из парней через какое-то время отозвал меня в сторонку – я даже подумал, что предстоит драться за любовь, но он, оглядываясь по сторонам, тихо предупредил меня о том, что на Неё заглядываться не следует из-за того, что Она уже просватана.

- Как это? Она же ещё школьница! – у меня вероятно глаза вылезли на лоб от такой новости, но собеседник мрачно сообщил:

- У её отца свои прибабахи, и он обещал её в жёны... - парень снизил голос до шёпота и назвал очень известную в посёлке фамилию. Настолько известную, что её уже не раз слышал даже я, живущий в этом посёлке совсем недавно.

- Ему сколько лет-то? – мои глаза полезли на лоб ещё больше.

- Да постарше наших родителей, наверное, будет, но он – богат... чертовски богат... и влиятелен... чертовски влиятелен. Сам понимаешь, чем это может для тебя кончиться... - сообщил вполголоса собеседник.

Я понимал, чем это может для меня кончиться, и дал сам себе слово перестать интересоваться Ей, но дать слово и сдержать его – разные вещи. К тому же, как мне стало казаться через некоторое время, она тоже иногда заинтересованно поглядывала в мою сторону, стараясь делать это незаметно. Время летело незаметно...

[Mädchen]

Мне понравилось.
Хочу продолжения😥

[Ж.Г.]

Мне понравилось.
Хочу продолжения😥

Изначально планировалось достаточно большое произведение в духе роуд муви с ещё и случайным знакомством с главой банды  байкеров, которому понравится девушка. Так что, придётся уходить от двух погонь сразу. Потом преследователи сцепились бы между собой - байкеры стали бы защищать главных героев от тех, кого послал несостоявшийся муж. И с трагическим концом: они в конце концов доезжают туда, куда решили - на Родину парня, и он, сам тоже смертельно раненый, на руках выносит её, умирающую, из изрешеченной машины и показывают ту самую большую реку, куда они стремились...

Только не смогу я этого написать уже: весь сюжет выдуман, но в главного героя я успела вложить не так уж мало от реального человека, который потом трагически погиб. Словно "накаркала" ему смерть. Вряд ли когда-нибудь ещё рискну убивать своих персонажей, но и переделывать всё здесь на хэппи энд не хочу.