Новенький

[Эмилия]

На шестой паре (в Лицее вместо уроков были пары, причем по шесть-семь в день) голова Димы уже шла кругом. Он только с трудом мог расслышать с предпоследней парты бормотание училки о стихах Боброва-Рюмкина и их влиянии на метамодернистский канон. Но весь 12-й «А» старательно ловил каждое слово и строчил в тетрадках так слаженно, что шум двадцати с лишком шариковых ручек сливался в монотонный гул. Только сидевшая рядышком темно-рыжая девушка (кажется, Марина?), тоже немного скучала и иногда украдкой поглядывала на новенького, но затем вновь, испуганно поджав губы, углублялась в конспект. Дима, решив, что все равно прочтет соответствующий параграф в пособии, от нечего делать принялся рассматривать портреты на стене. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, Достоевский, Ахматова, Метелкин... Споткнулся об усатого старичка в огромных очках и с усталым видом. Задумался. Напряг память.
- Это Иван Дмитриевич Бежевый, основатель и первый директор Лицея, - шепотом сообщила Марина, оказывается, все это время украдкой следившая за соседом. – Он заложил основы.
- А это? – также шепотом, указывая на портрет рослой дамы в стильном брючном костюме.
- Это Дарина Ладинска, - ответила девушка, отчего-то поежившись. -  Нынешняя глава попечительского совета. Она ввела новый порядок. Регулярно инспектирует Лицей. А вот, видишь, это мэр города вручает ей Золотого Единорога. А это она с директором, Надеждой Васильевной. А это...
- Зайцева, Костин, встать! – громыхнул голос училки. Марина мгновенно вскочила. Дима поднялся вслед за ней. – О чем я только что говорила?! – если эта маленькая старушка в платочке может так орать, то почему бы ей не преподавать более внятно.
- Простите, Любовь Сергеевна, - опустила голову покрасневшая девица прежде, чем Дима успел найтись с ответом.
- Бог простит, - лениво ответила та, понизив тон. – Два в журнал или к Лене?
- К Лене, - быстро ответила Марина. К какой Лене? Их рассадят просто?
- А тебе, юноша?
- Что?!
- Если ты новенький, это еще не значит, что нужно строить из себя идиота! – разозлилась старуха. – Два в журнал или к Лене?
- К Лене, - парень решил последовать примеру соседки. Да и странно получать неуд из-за такой ерунды.
- Вот и прекрасно, - она склонилась над чем-то, быстро записывая. - По двадцатке. После занятия подходите, берете записки – и к Лене. А пока на место – и продолжим. Итак, как я уже сказала, Бобров-Рюмкин разрабатывает свой собственный стихотворный размер, основанный на переосмыслении традиционной строки в новых условиях, порожденных сложившимися после Первой Ядерной...
До конца пары Марина старательно отворачивалась от соседа и сосредоточенно строчила. После звонка поспешно устремилась к учительскому столу. Взяв сразу два небольших листка, протянула один из них Диме. Выйдя вслед за ней в коридор, он вгляделся в выписанные изящным почерком слова: «Костин Дмитрий. Разговаривал на занятии. Двадцать раз». Подпись: «Вяземская Любовь Сергеевна».
- Я не разговаривал двадцать раз! – возмутился Дима.
- Это не то, - хмыкнула Марина. – Пошли, - она решительно двинулась по коридору, провожаемая сочувственными взглядами одноклассников. Заинтригованный новенький пошел за ней.
- А куда?
- К Лене, - тихо бросила девушка, отводя глаза.
- А кто такая Лена?
- Секретарша, - Марина посмотрела на парня, как на умственно-отсталого. – И она выдает легкие телесные наказания.
- Наказания?! – Дима замер посреди коридора. Он знал, что в Лицее учеников иногда секут, но ему казалось, что только хулиганов и закоренелых двоечников. По крайней мере, такое впечатление создалось со слов сестры.
- Да. Легкие. У нее ремень. За средние и крупные провинности секут розгами в комнате наказаний. А Лена – это так... Идем же, опоздаем на музыку!
Парень поплелся вслед за новой одноклассницей. Вскоре она замерла перед дверью с надписью: «Служебное помещение». Оттуда доносились возбужденные голоса:
- А потом он мне и говорит – эта машина высший класс, элитная и послушная, не то что ты! Слазь и проваливай! Какая свинья!
- Хам, как есть хам! Современные мужчины – скотины те еще...
Марина постучала. Потом чуть громче.
- Кто там?
- Елена Семеновна, мы к вам...
- А, на душеспасительную беседу? Входите.
Марина вошла. Дима протиснулся следом. Миниатюрная брюнетка с крашеными ногтями сидела за монитором. Напротив нее за столиком устроилась другая девица (тоже лет двадцать, не больше), белокурая, в легкой накидке.
- Записки на стол, штаны снимаем, - скомандовала темноволосая Лена. – Да закрой дверь... Постой, - она поглядела на Диму с интересом. – А ты какой класс?
- Тоже 12 «А», - Марина уже расстегивала свои широкие джинсы, будто выполняла обыденную процедуру. – Он новенький.
- А сам он язык проглотил? Первый день и уже залет? Дмитрий, значит, - Лена заглянула в записку. – Болтать умеем. А раздеваться?
- Может, нас по очереди? – Марина, освободившись от штанов, уже держалась за резинку черных трусиков и заливалась краской, только теперь, видимо, осознав, что придется заголяться при юноше.
- Фиг вам, - хихикнула Лена. – Друг при друге!
- Да, задай им! – поддержала собеседница. – Разукрась задницы.
- Всенепременно! – Лена сняла со стены висевший там на гвоздике толстый черный ремень без пряжки. Сложила вдвое, хлестнула по воздуху. – Маринка, трусы вниз, животом на стол.
Девушка спустила трусы к коленям и тут же быстро улеглась. Дима увидел на попе и ляжек множество довольно свежих красноватых петель и поежился.
- Скакалкой секли? – поинтересовалась Лена.
- Да, - простонала Марина.
-Ладно, не будем терять времени. Считай!
- Один! – ремень с размаху впечатался в девичий зад. – Два! Три! Четыре... Ой! Пять!
Лена била сильно, не щадя, но Марина терпела, не дергаясь, лишь изредка вскрикивая и покорно отсчитывая удары.
- Мальчик, не пялимся, а раздеваемся, - участливо посоветовала вторая девушка. – Почему еще в штанишках?
Дима, отведя глаза, расстегнул ремень, пуговицу, ширинку. Аккуратно спустил штаны к коленям, стараясь не впускать в себя стыд.
 - Пятнадцать. Шестнадцать... АА! Семнадцать... Восемнадцать... Ох! – Марина дрыгнула ногой, но тут же вернула ее на место . – Девятнадцать. Двадцать!
- Молодчинка, - Лена улыбнулась. – Вставай, - школьница поднялась и под смех сотрудниц схватилась руками за горящую попу. – Пока не одеваемся. Димочка, чего такой стеснительный? Уже брачный возраст. Снимай трусы и на стол.
Дима, вспоминая, как его до шестнадцатилетия порола Вика, собрал волю в кулак, спустил трусы и улегся на разгоряченную телом Марины столешницу.
-  Удары считай. Начали!
- Один, - выдавил из себя юноша, когда ремень ожег зад. – Два! Ааа... Три!
- Как танцует! – хихикнула вторая девушка. – Привыкай. У нас в Лицее – дисциплина!
- Да, парни в наше время более хилые, чем девки! – бросила Лена, снова замахиваясь.
- Ай... Пять! Шесть!
- А еще более капризные и непослушные! – хрясь!
- Ау... Семь! Ааа...
- Драть вас ремнем! Лупить нещадно! Запомни, мальчик, с Ленкой шутки плохи.
- ААА!
- Считать кто будет? Пропускаем!
- Девять... А!
- Нет, то было восемь. Вернее, не было. Пропускаем!
- А... Восемь! Ой... Девять!... Десять!
- Заплачь еще. Перед девочкой заплачь!
- По бедрам дай ему.
 - Обязательно, Оксана!
- УУЙ! Одиннадцать... Двенадцать... Тринадцать...
Под конец на глазах действительно выступили слезы, хотя Дима не плакал уже много лет. Поднялся, тряся головой, оглядываясь по сторонам, как после удара головой о стену.
- Дети, дневники на стол! – велела Лена.
- Елена Семеновна, - Марина потупилась. – Не надо, пожалуйста.
- И почему же не надо?
- Я и так наказана. А меня дома высекут. Розгами... У нас «порка в школе – порка дома». Пожалуйста, я же наказана...
- Дневник проверяют, а попу нет? – с интересом спросила Оксана.
- Не всегда, - Марина будто покраснела еще сильнее, до самых кончиков рыжих волос.
- Так, Зайцева, что-то много залетов у тебя. Я уже тебя дважды прощала. Видимо, скучаешь по маминым розгам. Давай дневник! – девушка обреченно вынула из портфеля небольшую красную книжицу. – Молодой человек, а вам особое приглашение нужно?
Дневники легли рядом. Лена нашла сегодняшнюю дату и, не переставая улыбаться, вывела в обоих дневниках в графе «Поведение» одну фразу: «Выговор за разговоры на уроке. Двадцать ударов ремнем».
- Все, одеваемся, берем дневники и марш учиться! А, новенький, постой, - сказала Лена, когда Дима, наскоро одевшись, выходил вслед за Мариной. – Вот, - она протянула ему шоколадную конфету «Черный февраль». – В честь нашего с тобой знакомства. Приходи еще.
- Пошли быстрее, - поторопила его в коридоре Марина. – Опоздаем.
- Почему ты выбрала Лену, а не два в журнал? – на ходу, почти на бегу, спросил Дима.
- За два в журнал дома шкуру спустят. А тут... Лена иногда в дневник не пишет. Да и за порку в школе только высекут и все. А за двойку еще накажут...
Дима постеснялся спросить, как, тем более что они уже входили в кабинет музыки. Едва успев до начала пары.
 
  

[pan_senator]

Бобров-Рюмкин разрабатывает свой собственный стихотворный размер, основанный на переосмыслении традиционной строки в новых условиях, порожденных сложившимися после Первой Ядерной... 

О, антиутутопия. Постапокалиптическая поэзия 

«Костин Дмитрий. Разговаривал на занятии. Двадцать раз». Подпись: «Вяземская Любовь Сергеевна».
- Я не разговаривал двадцать раз! – возмутился Дима.

   

Кстати, был один случай.
Под конец урока стояли мы уже возле дверей. Мы с товарищем были ближе всех к ним (чтоб успеть в школьном кафе занять очередь) и наши одноклассники решили пошутить над нами и выперли нас из класса и крепко стали держать дверную ручку, чтобы мы не смогли вернуться, а училке сказали, что мы убежали из класса. А она возьми и поставь нам по нулю в журнал. Хорошо, что в школе ТН не было  Зато в кафе мы были первыми 

Девушка спустила трусы к коленям и тут же быстро улеглась.

Так, а почему трусы полностью не сняты? Непорядок! 

Дима увидел на попе и ляжек множество довольно свежих красноватых петель и поежился. 

Так, а по ляжкам то зачем? Опять непорядок! 

- Да, парни в наше время более хилые, чем девки! – бросила Лена, снова замахиваясь.

Интересно, почему женский пол всегда лучше переносил порку, чем мужской? Из-за формы ягодиц? У женщин они намного красивее и приятнее мужских. Может в этом вся загвоздка? 

- А еще более капризные и непослушные!
<...>
- Драть вас ремнем! Лупить нещадно! Запомни, мальчик, с Ленкой шутки плохи.
<...>
- Считать кто будет? Пропускаем!
<...>
- Заплачь еще. Перед девочкой заплачь!   

Какая садиска, как пить дать! 

- Дневник проверяют, а попу нет? – с интересом спросила Оксана.   

     

- А, новенький, постой, - сказала Лена, когда Дима, наскоро одевшись, выходил вслед за Мариной. – Вот, - она протянула ему шоколадную конфету «Черный февраль». – В честь нашего с тобой знакомства. Приходи еще. 

А дамочка пошутить любит   

[Hirsent]

Интересно, почему женский пол всегда лучше переносил порку, чем мужской?

потому что женщины от природы более выносливы и устойчивы к боли и тому есть чисто природные причины

[Эмилия]

Интересно, почему женский пол всегда лучше переносил порку, чем мужской

В данном случае у девки просто опыта больше)

[Эмилия]

О, антиутутопия. Постапокалиптическая поэзия

Может, еще продолжение будет...

Так, а почему трусы полностью не сняты? Непорядок!

Да зачем? Тут жанр "порка наскоро"

[pan_senator]

О, антиутутопия. Постапокалиптическая поэзия

Может, еще продолжение будет...

Так, а почему трусы полностью не сняты? Непорядок!

Да зачем? Тут жанр "порка наскоро"

Продолжение это хорошо 

[Эмилия]

Продолжение это хорошо 

Посмотрим. F/M не очень популярно...

[pan_senator]

Продолжение это хорошо

Посмотрим. F/M не очень популярно...

Вы вроде же больше предпочитаете F/f? 

[Эмилия]

Вы вроде же больше предпочитаете F/f?

Я фифти-фифти, на самом деле. Драть надо и тех, и этих)

[Hirsent]

Вы вроде же больше предпочитаете F/f?

ну если это был намек, что в продолжении хочется увидеть такое развитие сюжета, то и спрашивать надо прямо или я поняла неправильно?

[Эмилия]

ну если это был намек, что в продолжении хочется увидеть такое развитие сюжета, то и спрашивать надо прямо

Так оно и тут было)

[Hirsent]

Так оно и тут было

ну я ж не говорю, что не было

[pan_senator]

Вы вроде же больше предпочитаете F/f?

Я фифти-фифти, на самом деле. Драть надо и тех, и этих)

Понятно-понятно! 

[pan_senator]

Так оно и тут было

ну я ж не говорю, что не было

Так что было, что не было, что на прямую надо было говорить? Я что-то запутался. 

[Hirsent]

Я что-то запутался.

не надо искать смысл там, где его нет